— Русудан! — неожиданно встрепенулся Манучар. — В заповеднике тебе делать нечего. Сейчас мы заедем в Лагодехи, и ты останешься у моего друга. Там прекрасная семья. Будут твои сверстники… На обратном пути я заберу тебя.

— Почему ты передумал? — удивилась девушка. — Я в чем-то провинилась?

— Нет, ты тут ни при чем. Я не хочу, чтобы мой начальник увидел тебя в лесу.

— Раньше ты хотел этого… — Русудан испытующе посмотрела на брата.

Манучар опустил глаза. Его лицо выражало боль и страх.

— Манучар! Возьми меня с собой!

— Нет, — твердо сказал брат.

— Да пойми ты, я только ради тебя поехала! А ты, неблагодарный, хочешь все испортить! Но раз так, останови машину! Ни в какое Лагодехи я не поеду! Выйду и вернусь в город на попутке!

— Хорошо, — устало сказал Манучар, — оставайся. Не пожалеть бы потом…

Неожиданно он почувствовал облегчение. Куда-то отошли стыд и страх за сестру, исчезли угрызения совести. В душе воцарились покой и умиротворение.

В воскресенье вечером возвращались в город. Русудан утомила бессонная ночь, лицо поблекло, в обыкновенно полных жизни блестящих глазах померк огонек. Откинувшись на спинку сиденья, она дремала. Это удручало Манучара. В данной ситуации он предпочел бы, чтобы сестра без умолку болтала.

— Напрасно я послушался, не стоило тебе ехать… — начал он.

— Брось, Манучар! Не лицемерь! Скоро тебя повысят, и все забудется.

— Что за странные мысли? — сразу оживился Манучар.

— Да ты ведь днем и ночью мечтаешь об этом… — Русудан глубоко вздохнула. — «Твой брат заслужил повышение», — сказал он мне. Дай сигарету, — попросила Русудан.

Он удивленно посмотрел на сестру, но, не сказав ни слова, протянул пачку. Русудан затянулась, но поперхнулась и надсадно закашлялась. Манучар рассмеялся:

— Ты что, впервые закурила?

— Нет, — она выкинула сигарету в окно. — Какой противный привкус! Никогда не курила таких мерзких сигарет! — Русудан отвернулась к окну.

* * *