Подобная метаморфоза Манучара чрезвычайно расстроила Рамаза, и он, по своему обыкновению, снова пустился в дилетантское философствование. Как много, оказывается, у каждого из нас врагов! Стоит оступиться сильному мира сего, как все разом, дружно обнаруживают у него сплошные пороки и кидаются разоблачать их. Неужели поборники справедливости, бичующие павшего льва, не видели их раньше? Или смелости не хватало сказать властелину в глаза?! Тогда к чему весь этот крик и шум? После драки кулаками не машут. Как и все живое, человек недолговечен, слаб, он игрушка в руках фортуны. Ничто не поможет ему, если богине судьбы охота позабавиться.

Взять хотя бы Варлама. Казалось, все предусмотрел. Подобрал кого надо, где надо подмазал, кому надо подольстил, как надо словчил. Короче — обеспечил себе место управляющего. Все было утверждено, резолюции наложены, ситуация подготовлена. Оставалась простая формальность — коллегия министерства. Он шел туда уверенный в своем успехе, в ожидании похвал и поздравлений. А вышел посрамленный, уволенный с той должности, которую считал пройденным этапом.

Правда, для Писаны он не был образцово-показательным мужем. Но и она у него в долгу не оставалась, хотя счастья от этого ей едва ли прибавилось. Сплетни, что распространяют досужие кумушки, по всей вероятности, соответствуют действительности. Интересно другое — как доходит до их ушей то, что обычно даже близким не доверяют?

Когда Рамаз узнал о связи Варлама с Русудан, он почувствовал на душе неприятный осадок. О похождениях своего зятя он и раньше слыхивал, но чтобы тот спутался с сестрой Манучара — такого Рамаз даже от Бурчуладзе не ожидал. Жаль сестру. Она не могла быть счастливой с этим подлецом.

Впрочем, Писана все равно собиралась от него уходить, сколько же можно терпеть.

«Как коварен все же этот минутный мир! Сколько превратностей судьбы! Иногда фортуна такое выкинет, столько бед преподнесет разом, что только диву даешься, как вынести человеку подобное количество напастей!»

Когда Рамаз думал о сюрпризах, время от времени подносимых судьбой, он испытывал страх перед жизнью, и тогда смерть казалась доброй избавительницей.

«Прочь коварные мысли! — приказал он себе и вернулся к теме менее болезненной. — Интересно, как это удалось Бурчуладзе соблазнить такую красавицу, как Русудан? Несчастная глупая девочка! На кой дьявол ей этот плешивый старик?! Неужели не нашла никого получше? Право, смешно! Сделать любовником Варлама?! Надо же такое придумать! Он же ей абсолютно не подходит!» Рамаз злился, немного ревновал и снова возвращался мыслями к превратностям судьбы.