В коридоре слушаю звуковое послание на своем сотовом:
— Гриэл, Гриэл, ты мой миэл! Решил вот звякнуть — напомнить о себе, если ты вдруг про меня, любимого, забыл…
Хрен тебя, любимого, забудешь! Я торопливо вырубаю сотовый.
Он допивает то, что украл из мини-бара, и сваливает. А я тут же выскакиваю из постели и начинаю соображать, что делать дальше.
Убила бы Питера за его подлые проделки! Убила бы того козла с желтой перчаткой! Ненавижу Холли, Соню, полицию и Фортуну! И свою лихую фортуну! Всё сговорилось против меня так, чтобы я потеряла контроль над собственной жизнью. А это самое противное, что может случиться! Быть марионеткой, которая не вольна в своих решениях, — куда уж хуже! А как я отношусь к журналисту? Нет, его я не ненавижу. Он просто делает свою работу. Он — составная часть следствия, а не причины.
Незваная слеза катится по моей щеке — я сердито стираю ее и бросаюсь к сумке. Там у меня комплект нормальной одежды: прокуренное клубное платье — это не я, это другая Хайди, которой я стараюсь быть только в определенные часы.
Звонок застает меня головой в сумке — достаю из-под других вещей джинсы. Я сперва проверяю, кто звонит.
— Привет, Холли! — отвечаю я.
— Привет!
За этим следует долгая пауза. Похоже, мы обе тщательно выбираем следующие слова.
— Нам надо поговорить.
— О, еще как надо! Для начала извольте сказать мне, по какому праву вы совались в мои кастинговые дела? Кто разрешил вам лезть в мою жизнь?
— Хайди…
— Второе. Почему я уже в отеле с журналистом, который работает над нашим сюжетом, а ни Питер, ни вы и словечком не предупредили меня о том, что он появится?
—
— Какого…
— Тихо. Тихо! Итак, где ты находишься в данный момент? С каким журналистом? В каком отеле?
У меня пробегает холодок по спине. В какую историю я влипла?