Киоскер поворачивается на звон дверного колокольчика, делает круглые глаза и говорит, мотая головой:

— Э-э! Не-а!

Это относится ко мне. Его взгляд очень выразителен: я не гоню ни алкашей, ни обкуренных, ни мамаш, которые колотят своих детей до крови, но где-то должен быть предел! И для киоскера именно я — этот предел.

Я останавливаюсь, словно в пол врастаю. За мной с шумом закрывается дверь. Какую-то секунду мы с киоскером смотрим друг другу в глаза. Он торопливо оценивает мое физическое и эмоциональное состояние и мой темперамент — насколько я готов к драке. И прикидывает, сможет ли он со мной справиться. Ему бы фартук окровавленный да румянца на ряшку — чистый будет мясник! Но тут не мясная лавка, тут газетный киоск. Неожиданно до меня доходит, что я совсем сдурел: кто же продает хозяйственные перчатки в газетном киоске! Я сюда вообще зря вперся!

А тем временем киоскер закончил оценку ситуации, выходит из-за прилавка и делает шаг в мою сторону. Я собираюсь сказать, что внешний вид обманчив, что на самом деле я просто художник, попавший в затруднительное положение…

И вдруг слева от меня раздается:

— Глазам своим не верю, Даррен!.. Дерьмо Собачье!

Второй прилично одетый верзила — который открытку спер, — удивленно переспрашивает:

— Где дерьмо собачье? Откуда здесь дерьмо собачье?

— Да вот же! — говорит первый и показывает на меня. — Наш школьный дружок! Привет, Дерьмо Собачье!

Киоскер хмурится в растерянности.

Второй парень теперь тоже ахает.

— Да чтоб я сдох! Дерьмо Собачье собственной персоной. Сволочь, которая выколола глаза Джейсу Солу!

При этом он ставит на стойку открытку, которую он рассматривал. На ней надпись: «Ура! Мне три года!»

— Этот тип украл у вас открытку, — говорю я киоскеру. — Я видел, как он сунул ее во внутренний карман пиджака.

— Свистишь, ничего я не брал! — не очень уверенным тоном возражает похититель открытки. Оба моих одноклассника машинально придвигаются друг к другу — словно к бою готовясь. — А что это у тебя на руке, трепло?

Оба таращатся на мою желтую окровавленную и рваную перчатку.

— А ты не меняешься! — говорит первый. — Все такой же грязный придурок и дрочила!

Киоскер не знает, что ему делать в этой странной ситуации. Наконец он говорит, нервно косясь на пару вроде бы порядочных молодых людей:

— Ты, парнишка, давай отсюда — по-мирному. Нет охоты звать полицию.