Так говорил Ноланец. Или не говорил? А может, это отголоски его давешнего сна, который ухитрился проскользнуть в явь, за что-то здесь уцепившись? Сейчас он ни в чем не уверен.

Колокол Сан-Апонала бьет десять раз. Гривано зажигает лампу, наполняет умывальную чашу и плещет воду на лицо и шею. Осталось полчаса до восхода солнца. Через два с половиной часа он должен быть в магазине Чиотти, — стало быть, еще есть время на прогулку по Риальто и осмотр нового моста через Гранд-канал. Накануне он не сразу смог заснуть, прокручивая в голове череду странных событий того дня, в том числе настойчивое стремление Тристана свести его с Чиотти, а перед тем неожиданное появление этой девушки, Перрины. Но поутру все эти вещи кажутся далекими, отодвинутыми на задний план неким удивительным посланием, полученным им во сне. Гривано чувствует себя преисполненным дерзкой отваги, подобно кораблю, с попутным ветром на всех парусах летящему по волнам.

«Также посредством зеркала можно вызвать египетскую Хатхор — Небесную Корову, которая орошает небо Млечным Путем, а землю водами Нила. Сопоставимой древнегреческой богиней является, конечно же, Амфитрита».

Речь Ноланца прошлой ночью длилась примерно три четверти часа. Но тогда казалось, что он вещает гораздо дольше. Гривано слушал бы внимательнее, не будь он так раздражен поведением Тристана: неосторожной болтовней о зеркальном аламбике, а затем предложением зеркала в качестве темы для импровизации Ноланца. Нетрудно понять, почему Наркис велел ему поближе сойтись именно с Тристаном: тот со своей неуемной тягой к тайным знаниям будет отличным отвлекающим раздражителем — как акула, под брюхом которой незаметно укроется прилипала их заговора. Однако Гривано также рискует быть скомпрометированным и подставленным под удар его опрометчивыми словами или поступками. Вот и прошлой ночью Тристан, что-то быстро прошептав Чиотти, покинул собрание академиков через пару минут после того, как Ноланец согласился обсудить им же самим предложенную тему. Конечно, он импульсивен и эксцентричен, но вести себя грубо — даже по отношению к чванливому зазнайке вроде Ноланца — это совсем на него не похоже.

«Хатхор является супругой Ра, бога солнца. Она же, но под именем Исиды, является супругой Осириса. И она же, под именем Сешат, считается женой Тота».

Когда Гривано идет по коридору, слева и справа из-за дверей слышится храп. Похоже, он единственный из постояльцев, кто проснулся в такую рань. На первом этаже девчушка-фриулка в ночной сорочке растапливает камин.

— Доброе утро, — обращается к ней Гривано. — Анцоло еще не встал?