— А что происходило в палаццо Морозини той ночью, дотторе?

— Не сомневаюсь, что вы и сами это знаете.

— Да, — говорит Лунардо, — но сейчас я хочу услышать это от вас.

— Там читал лекцию один монах с юга, из Кампании.

— Как зовут этого монаха?

— Имени его я не помню. Его называют — и он сам себя называет — Ноланцем.

— О чем он говорил в своей лекции?

Рыбная кость втыкается в десну Гривано. Он языком прижимает ее к внутренней стороне зубов, счищая сладкое белое мясо, а затем пальцами вынимает косточку изо рта.

— О зеркалах, — говорит он. — Речь шла о зеркалах.

— И что этот Ноланец сказал о зеркалах, дотторе?

Гривано отпивает глоток из кубка.

— То немногое, что я сейчас смогу воспроизвести по памяти, возможно, покажется вам полнейшим бредом.

Лунардо смеется и сокрушенно покачивает головой. Затем наклоняется к Гривано через стол.

— Прошлой ночью, — говорит он, — брат Джордано Бруно, известный вам под прозвищем Ноланец, был взят под стражу трибуналом инквизиции. Ему предъявлено обвинение в опасной ереси. Если вы не можете объяснить мне суть крамольных рассуждений Ноланца, дотторе, будьте готовы в следующий раз объясняться перед трибуналом, ибо вас несомненно вызовут на заседание. А до той поры вы не должны покидать пределы города ни при каких обстоятельствах. Вы меня поняли?

Несколько секунд Гривано хранит оторопелое молчание. Затем всеми силами старается удержаться от гримасы облегчения.

— Инквизиция? — спрашивает он. — Они арестовали Ноланца?

— Именно так, дотторе.

У Гривано увлажняются глаза и сокращается диафрагма. Украдкой он вонзает кончик столового ножа себе в руку, дабы избежать взрыва неуместной веселости. «Обвинение в ереси! — думает он. — Чванливый мелкий выскочка теперь может гордиться собой».

Однако что-то здесь не так. Это наверняка ловушка, даже если Лунардо сказал правду о Ноланце. Привлекать сразу восемь сбиров для того, чтобы допросить одного свидетеля по столь пустячному делу? За этим скрывается нечто более серьезное.

— Добрейший синьор, — говорит Гривано, — при всем желании я не могу сообщить вам о каких-либо опасных еретических высказываниях Ноланца. Его можно обвинить в том, что он морочит людям головы заумными рассуждениями. Вздорные идеи? С этим я согласен. Но никак не ересь.