– Вторая книга Самуила, глава двенадцать, стихи двадцать два – двадцать три, – провозгласил священник.

Раздался шелест страниц, как будто в церковь впорхнула стая птиц. Камала, прятавшаяся за огромными солнечными очками, даже не шелохнулась.

– «…доколе дитя было живо, я постился и плакал, ибо думал: кто знает, не помилует ли меня Господь, и дитя останется живо? А теперь оно умерло; зачем же мне поститься? Разве я могу возвратить его? Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне». – Пастор Келли глубоко вздохнул и обвел взглядом собравшихся. – Сегодня у всех вас тяжелое утро. Утро, наполненное вопросами и отчаянием, ведь юношу, которого вы считали своим другом, забрала длань Господня. Вы пришли сюда в поисках утешения, и все, что я могу сказать вам…

Закрыв глаза, Амина слушала проповедь пастора Келли об избранниках Божиих – судя по всему, он считал Акила одним из них. Она не видела, как на амвон по просьбе Камалы взошла миссис Маклин и произнесла странную речь об отваге Акила, с какой он преодолевал трудности изучения французского языка. Амина не замечала ничего вокруг. Тем временем Минди Луян смотрела на гроб, с трудом сдерживая рыдания, поражаясь и ужасаясь собственному горю. Группа «матлетов» растерянно уставилась на свои начищенные парадные ботинки, думая о том, каково это – лететь вниз с обрыва и быстро ли Акил погиб после удара. Все оглядывались по сторонам в поисках Пейдж, которая так и не явилась на похороны, будто она должна была стать путеводной звездой всеобщего горевания.

Амину отделяла от происходящего темнота за сомкнутыми веками, но она все же видела лицо матери с такой ясностью, что на минуту ей показалось, будто время смилостивилось над ней и повернуло вспять. Вот оранжевые отсветы кухонной лампы играют на щеках матери, пар поднимается от кастрюлек с идли и тушеными овощами, линия рта Камалы смягчается, она смотрит, как Акил ест, и в этот момент все внешнее перестает существовать. Два рта – один жует, другой пытается скрыть улыбку. Амина открыла глаза и увидела, что брат сидит на скамье на хорах.

Она подмигнула ему, и он моргнул ей в ответ. Амина пыталась прийти в себя, пошевелить губами или хотя бы какой-то частью тела. Акил помахал ей. У нее перехватило дыхание. Она хотела заорать, закричать, завопить или просто что-то сказать, но брат снова подмигнул ей и прижал палец к губам, хитро улыбаясь. Амина покачала головой. Стоявшая за кафедрой миссис Маклин наклонилась вперед и прошептала по-французски: «Дети вечно пребудут в Духе Святом», а Акил показал ей фак, предварительно поцеловав средний палец.