– А как у него вообще? – спросил Гена расплывчато.

– Вообще – лучше всех! – ответила женщина резко. – Сидит в «пятерочке», светит лет восемь. А если докажут группу и особо крупный размер, то может и больше получиться.

– Он мне писал, что года четыре…

– Четыре – это если шесть дадут и если выйдет по УДО. Такое может быть. Только адвокат нужен очень хороший. И начальнику колонии надо будет дать, тоже в особо крупном.

– А оправдать его не могут?

– С поличным взяли. Подослали провокатора, а когда заказ передавал, его и взяли. Суки! – прошипела Наташа и, бросив окурок на асфальт, шаркнула по нему, после чего отвернулась от Гены, сглотнула и произнесла с болью и нежностью: – Конечно, он гений… Если бы не провокатор… Какая разница, сколько этих пятисоток по стране ходит…

– А вы не знали?

– На день раньше тебя узнала. В себя пришла – тебе позвонила. И ведь ничего с этого не поимел, кроме срока. Он даже мне ничего ни разу не подарил, я правду говорю!

– Да я верю, – сказал Гена с невеселой улыбкой. – Маме он тоже ничего не дарил. Сам подарок.

– Мне пора. Вот твои письма и два рассказа.

– Читали?

– Письма?

– Рассказы.

– Не до рассказов как-то.

– Ясно. Ему передать что-нибудь?

– Не надо. У него сотовый, мы на связи. Только на свиданке про сотовый не говори: разговоры прослушиваются.

– Учту. Спасибо за всё.

– На здоровье. Как добраться – знаешь?

– Вы говорили, у меня записано. «Водный стадион» и так далее.

– Правильно. Иди к восьми или пораньше и сразу пишись в список.