На обратном пути, Лагидзе повторил это, тоже угаданное:

— «Матушка» — сказали бы, не поверил… Что ты с ними сделала…

— Не знаю, наверное, отнеслась, как к людям… А что это «Сергей Петрович», звонивший недавно, да и генерал этот?…

— А что они… Ты знаешь…, они ведь поверили, что человек этот не несет опасности…, не знаю как, но поверили…, и вот «плащаницей» заинтересовались…, говорят в Италию повезли… в институт «Туринской плащаницы» — там целый консилиум в себя до сих пор прийти не может, многих она уже к вере привела…, Христова, я имею в виду, а теперь то…

— Хотела сказать, что рукопись эту…, ну «дневники», я Владыке отдала — своему духовному отцу… А он знаете, как распорядился?

— Как же? Вынес на синод, или как там…

— Нет! сказал, что сам отправит мужу, вместе с благословлением на написание романа — так и сказал: «Отослал Лешке молитвенный привет вместе с рукописью — вот ему и будет послушание!».

— А что Алексей?

— Сказал, что Господь управит по молитвам отченьки…

— Любопытно было бы почитать…

— И не сомневайтесь…

— А что же Игнатьев?

— Приходит в себя… На Афон собирается… Основал свой фонд милосердия…

— О как! А что с ним было то? И что это он так-то?

— Да…, вот так… Никто не знает… Он рассказывает, что в полубреду долго горел, а потом сон ему привиделся: какой-то старичок рядом с его кроватью в больничном боксе долго на коленях молился, а он так перепугался, что боялся и пошевелиться, и вот дождался пока старец сам не повернулся и не посмотрел светлым и добрым взглядом…, долго, говорит так смотрел, а потом улыбнулся перекрестил и сказал: «За тебя раб Божий особенно молиться надобно, но без твоих молитв и богоугодных дел никто тебе не поможет». Вот с тех пор и на поправку пошел, перестал бредить, сознание прояснилось… первое что сделал — соборовался, взял благословение и начал фондом заниматься. Его же Буслаев назначил…, как это…, распорядителем своих денег, и представился… Ну вот он все эти деньжищи и половину своих туда и вбухал…

Впереди длинная, уходящая, как будто в небо, совершенно прямая узкая дорога, уложенная между высокими елями, виделась некоей Лествицей, на ступенях которой предстояло еще много столкновений со злыми силами, но на душах у обоих было спокойно, чувствовалось присутствие еще двух существ, напевавших в унисон: «Слава Тебе Боже за все!». От куда-то издали сзади, слышался благословляющий на дальнюю дорогу колокольный перезвон, а данное игуменом благословление до сих пор грело благословленные руки, макушки, души, нежившиеся в отчищенных исповедью и Причастием плотях.