— А почему «ненадолго», и что значит «мы», вы как-то очень изменились, Кирилл Самуилович?…

— Его уже давно нет, с момента ослепления…, а не надолго, потому, что нам пора…, а «мы» — по дневникам поймете… Уходя, мы оставим один ответ, на мучающую вас загадку, она сможет укрепить крепость веры уверовавших, направить задумавшихся о Боге к Нему, дать надежду подошедших к кончине…

— Но кто вы тогда?! Хоть… — Он не успел договорить, как от тела исшел сноп настолько по яркости ослепительного света, устремившегося сквозь бетонный потолок вверх, что прежде чем ослепить на малое время людей за ним наблюдавших, словно рентгеновским лучом просветил тело покойник.

Через секунды зрение начало возвращаться и перед ними предстало, будто осевшее в своем объеме тело, лицо немного осунулось, приняв более знакомые буслаевские черты:

— Прах к праху… — Почему-то произнесла Шерстобитова, наложив на себя крестное знамение, дополнив:

— Царствие тебе Небесного!..

Быстро сориентировавшись Лагидзе уже кричал в трубку требуя отмечать и параллельно докладывать ему все изменяющиеся физические параметры Буслаева. Ответ на что услышал:

— Сердце остановилось иии…, странно…

— Что странно… Не молчите!

— Мозг тоже мертв, хотя минут пять то, как минимум должен еще жить… Хм… Температура тела падает быстро — уже двадцать пять по Цельсию, а всего минута прошла — так не бывает! Если только…

— Что?!

— Если только оно уже не было до этого и его лишь снаружи чуть подогрели…

— Вы думайте, прежде чем…

— Виноват! Захар Ильич, но это датчики…

— Ладно, мы должны войти в бокс… Посмотрите, что с составом воздуха…

Воздух бокса оказался ионизирован, будто сразу после грозы, запах свежести с привкусом, какого-то цветочного микса, которым хотело вдыхать непрерываясь. Оба вошедших, дышали полной грудью, забывшись, закрыв глаза, наслаждались этими мгновениями, пока в громкоговорителе не прозвучало:

— Захар Ильич, датчики показывают, что тело…, даже не знаю…

— Ну что еще?

— Сохнет, что ли, будто мумифицируется… А у вас то чего, на экране вы все закрыли… — Лагидзе, сделав шаг в сторону, открыл видимость камере, способной увеличивать — тело Буслаева, то есть видимые его части, на глазах сморщивались, сжимались, постепенно лишаясь подкожной жировой прослойки и жидкости, благодаря чему рельефность проступала сквозь желтеющую, принимающую вид пчелиного воска, кожу.

— Вы фиксируете?