– Иногда незнание освобождает от ответственности, – слабо улыбнулся Эскин.

Он все еще не знал, что она от него хочет, и немного побаивался ее.

– Вот, – и она протянула ему запечатанный конверт.

Эскин с интересом раскрыл конверт и быстро пробежал глазами по лежащей в нем бумаге.

Эта была та самая выдержка из письма российского посла в Гонконге. В письме, также сообщалось, что Тарговиц не скрыл от австралийских моряков, что он упал в море при крушении своего вертолета.

Следовательно, необитаемый остров, на котором он оставил его отца с Маргаритой мог находиться от Гонконга в радиусе тысячи километров, примерно, на столько хватает горючего в баке этого вертолета.

Эскин был весь в раздумьях. Что-то явно мешало ему думать, ах, да, насмешливый взгляд Дарьи.

– Тебе весело?! – удивился он.

– А ты бы, наверное, хотел, чтоб я плакала, – Дарья явно хотела его укусить.

Как совершенно непонятая им молодая красивая, пусть даже замужняя женщина, она чувствовала себя слишком весело, и с большой охотой свои эмоции изливала на Эскина.

– Что она здесь делает и почему она тебя называет на ты, – зашла в спальню возмущенная Алла, а вслед за ней и настороженная Лулу.

– Она принесла от твоего отца весточку о моем отце, – улыбнулся Эскин, протягивая ей перепечатанную выдержку из посольского письма. Алла быстро прочла, а затем отдала бумагу с конвертом Лулу. Лулу сделала вид, что читает, хотя исподтишка подглядывала за всеми.

– А почему вы вдруг оказались в спальне? – не отставала от Эскина Алла.

– Совершенно случайно! Просто зашли и все! – покраснел Эскин.

– Ну-ну, – хмуро поглядела на Дарью с Эскиным Алла, и с явным подозрением сорвала с кровати покрывало.

– А это еще что?! – с гневом спросила она, протягивая ошарашенной Дарье ее же шпильку с золотой бабочкой, которая выпала у нее с левой стороны, по-видимому, когда она боролась с Эскиным. Золотая бабочка, выглядывшая у Дарьи с правой стороны заколотых волос, красноречиво свидетельствовала о том, что это ее шпилька.

– Ну, что, умолкла, животное?! – злобно прошептала Алла, разрывая на Дарье голубое, из тонкого шифона, платье.

– Лев Абрамович, заступитесь! – возмущенно прокричала Дарья, падая на кровать от резкого толчка Аллы.

– А при чем здесь я, – вздохнул Эскин, – сама кашу заварила, сама и расхлебывай!

Правда, когда к Алле присоединилась еще и Лулу, явно пытающаяся выдрать все волосы на голове Дарьи, Эскин все же вмешался.