Закончив это странное, немного сумбурное объяснение, он вдруг смутился и в своей привычной насмешливой манере стал оправдываться, что несет чушь. Но я его прекрасно поняла. Сидя под раскрытым окном мансарды, в освещенной луной комнате, я тоже испытала нечто подобное, настроившись на «волну мира».

Возвращаясь с улицы, мы столкнулись с Нильсом, при виде которого первым моим порывом было рвануть в другую сторону. Но о вчерашнем вечере Артём ничего не знал и довольно приветливо поздоровался, а когда прошли мимо, и я оглянулась, Нильс так и стоял неподвижно, глядя нам вслед.

Я мечтала, чтобы мне никогда больше не пришлось с ним разговаривать и надеялась, что Макс разберется с этим, но ошиблась.

Нильс поджидал меня в коридоре, дождавшись, пока останусь одна.

— Ну, привет. Что-то ты на меня совсем внимания не обращаешь. Не стыдно тебе?

— Это тебе должно быть стыдно! — негодование переполняло. — Твой поступок низкий и безнравственный. Ты — отвратительный, подлый человек.

Он смотрел на меня, как на говорящую стену.

— Ты подмешал нам наркотики.

— Это ты себе такую отмазку придумала, в случае, если Чернецкий тебе предъяву выкатит? Свалить всё на меня? Удобно.

— Ты затащил меня к себе и собирался воспользоваться тем, что я ничего не соображаю.

— Тебе это привиделось, девочка. В твоих пошлых, как твой сценарий, фантазиях.

— Что? — от такой наглости я опешила.

Он неприятно засмеялся.

— А как ты докажешь это? Своей морализаторской болтовней?

— Макс докажет. Он там был, он всё видел.

— Разве? А мне казалось у него были дела поинтереснее, — Нильс достал телефон, потыкал в экран и повернул его ко мне.

На записи были мы втроём этим утром, мирно спящие в одной постели.

Где-то в глубине души я предчувствовала, что будет нечто подобное, но верить не хотелось. Нильс обезопасил себя. Теперь ни я, ни Макс, не могли ничего рассказать о нём Артёму.

— Сейчас попробую объяснить тебе всё по-взрослому, — закончив наблюдать за моей реакцией, сказал он. — Не уверен, что получится. Такое чувство, что тебе ещё десять, но я постараюсь. Короче, делай вид, что всё хорошо. Мы запишем клип, чтобы не было никаких срывов, а потом вы расстанетесь, и к Чернецкому ты больше никогда не приблизишься. Отвалишь сама — получишь деньги. Для школьницы вполне себе неплохие. А если проигнорируешь мою рекомендацию, и нам придется воспользоваться записью, просто вылетишь вон. Макс уже в курсе и он, как ты понимаешь, на нашей стороне.

— Что я вам сделала? — такой поворот окончательно сбил с толку.