А Саньку никто из родителей никогда не жалел. Ну разве можно придумать что-нибудь лучше длинных белых брюк! Он представил себе, как с важным видом прошелся бы в них по улице, и, ударяя себя кулаком по крутому лбу, зло зашептал:

— Не надену, не надену. Нарочно изорву, изрежу! — последнее слово сразу высушило его зеленые глаза, а надутые губы растянулись в улыбке. — Тогда уж сошьет, обязательно сошьет!

На другой день, когда мама ушла в город за покупками, Санька принялся за выполнение своего плана. Вооружившись большими ножницами, он открыл комод, где лежали ненавистные короткие штаны, и неожиданно увидел папины шерстяные брюки, кремовые, в тонкую голубую полоску. От радости у Саньки дух захватило. Как же он забыл о папином подарке! Папа не носил те брюки с прошлого лета, когда случайно облил их подсолнечным маслом. Санька вспомнил, как огорчилась мама и даже кричала на папу тогда:

— Четыреста рублей выбросили на ветер. И все из-за твоей небрежности. Такие чудесные были брюки!

— Не порть себе нервы из-за такого пустяка, — виновато просил папа и целовал маму в щеку. — Подрастет Сашок, ему перешьешь. Пятно совсем маленькое.

С тех пор брюки и лежали в комоде. Но за год Санька, как говорил сам папа, основательно подрос, значит, нечего и раздумывать. Вытащив брюки, Санька приложил их к себе.

«Если отрезать масляное пятно с манжеткой, то как раз», — подумал он. Сколько раз он видел, как мама кроила ему рубашку, а подшивать носовые платки Санька научился еще в прошлом году в первом классе на уроке труда. К тому же мама, наверное, будет довольна, что он все сделает сам. Она все время твердит ему: «Приучайся к самостоятельности, тебе уже восемь лет. Все, что можешь, делай сам».

Сняв со стола скатерть, Санька положил на него папины брюки и отрезал кусок сначала от левой штанины, потом от правой, но одна брючина получилась длиннее другой. Санька приложил короткий толстый палец к носу, мама всегда так делала, когда думала о чем-нибудь серьезном, только нос у нее был тоненький и длинный, а палец красивый, белый, точно сахарный.

Подумав так с минутку, Санька сложил брюки поровнее и решил подрезать еще немного. Ножницы соскальзывали с пальцев, их приходилось держать обеими руками, и срез получился с неровными зубцами.

— Ничего, подошью! — Санька взял иголку, вдел в нее черную нитку как можно длиннее, чтоб подольше хватило, и начал подшивать.

Однако брюки все время сползали на пол, шов ложился неровно, где шире, где уже, а длинная нитка все время путалась и рвалась. И Санька, пока подшил одну штанину, исколол в кровь все пальцы.