Этого вполне хватает, чтобы дыхание восстановилось, мышцы вновь набрали силу, и вслед за ускоряющейся музыкой Таня может приступить к новой связке элементов.

Халиков до боли в суставах сжал кулаки.

— Таня, держись, ещё немножко осталось, — одними губами умоляюще шептал он, боясь даже на секунду отвести глаза в сторон у.

Фотограф, сидя прямо на полу, перезаряжал предательски быстро кончившуюся плёнку.

Выпускники, затаили дыхание и боялись пошевелиться. Никто не опустил голову, не отвернулся. Даже извечные Танины недоброжелатели Шитикова и Ерохина смотрели на неё в этот миг, как заворожённые.

Приближались финальные аккорды композиции. Вот музыка вновь начала свой разбег. Так в тихий погожий день вдруг врывается порыв свежего ветра, раскачивая стволы деревьев. Музыка ускоряется, вслед за нею, словно боясь опоздать хоть на миг, начинает разбег и Таня.

Вновь на зал начинает накатывать волна, сметая всё на своём пути. Таня совершает рондат, фляк. Новый взрыв аккорда. Музыка достигает своего апогея, и Таня совершает твист в группировке с шикарной амплитудой на потрясающей высоте.

Многие зрители не могли удержаться от восхищённых возгласов.

Точное попадание в аккорды. Спад музыки. Волна разбивается о прибрежные камни, Таня приземляется на согнутые ноги, почти как на чемпионате.

Боль пронзила всё её тело, подобно электрическому разряду, прокатилась от ног к голове и, свернувшись тугим комком, взорвалась в районе поясницы. Из горла Тани непроизвольно вырвался сдавленный стон. На какое-то мгновение даже потемнело в глазах. Ей показалось, что позвоночник не выдержал столь резкого приземления на деревянный пол. Хотя нет, выдержал. Иначе она не смогла бы удержаться на ногах.

Таня лишь изо всех сил стиснула зубы. Композиция ещё не закончена. Музыка идёт на спад, словно вода, которая постепенно исчезает, просачиваясь сквозь песок. Упражнения ещё выполнены не все. Более сотни глаз устремлены сейчас на неё. Надо завершить программу достойно, не показав своей слабости. Не здесь. Не сейчас.

Едва сдерживаясь от накатившейся боли, Таня всё же выполнила ряд финальных хореографических элементов и, совершив последний прыжок с великолепным разведением ног в продольный шпагат, замерла посреди зала в финальной стойке, закрыв глаза и тяжело дыша.

Музыка стихла.

На какое-то время в зале повисла необычайная тишина, нарушаемая лишь тихим поскрипыванием стульев где-то в задних рядах. Зрители боялись пошевелиться.

— Бра-а-во-о! — что было силы, закричал Халиков и сколь мог громко захлопал в ладоши.

Тотчас с разных сторон зала понеслись ещё аплодисменты. Они становились всё громче, активнее, набирая силу, словно разразившийся после зноя летний ливень. И вот весь зал уже стоя рукоплескал Тане. Загремели отодвинутые и поваленные стулья.