========== Часть 1 ==========

Тупую боль

Не отогнать,

Она закончит круг.

И все темней

Ночная мгла

Становится к утру.

Это мой личный ад,

Разум во мне распят,

И небеса день ото дня

Падают на меня.

(Чёрный кузнец — «Личный ад» (альбом «Сверхъестественное», 2017)

Обычно люди не замечают, как зима сменяется весной. В круговерти дней и забот никто не удосуживается посмотреть, как мрачность и холод отступают под натиском солнца и изумрудной травы. В лучшем случае кто-то из обывателей заметит, что в прошлый понедельник трава на газоне казалась не такой яркой и на ней не было первых весенних цветов. Словно кошки, для которых изображение на экране телевизора — лишь сменяющиеся друг за другом картинки, люди видят процессы, происходящие в природе, урывками. А я мог видеть их в динамике, наблюдая с самого утра, как из бутона раскрывается цветок. Потом еще и еще один. И так до тех пор, пока на газоне не образуется разноцветный ковер из крокусов и нарциссов. Час за часом на протяжении дня я видел, как природа расцвечивает красками унылый газон.

Других занятий в моей жизни больше не было. Наблюдение за пробуждающейся природой стало для меня увлекательным времяпрепровождением, когда я не думал о реальности, в которой я был лишен привычной жизни. Мне пришлось мириться с обстоятельствами, которые я привык преодолевать и ломать. Я привык выходить победителем из любых ситуаций. Находил решения, анализировал возможные потери, просчитывал самые благоприятные для себя варианты и, в конечном итоге, побеждал. Но не в тот раз. Даже Майкрофт Холмс мог совершить ошибку. И я ее совершил. Расплатой за необдуманный выбор коня для охоты стало падение, приведшее к повреждению спинного мозга в шейном отделе позвоночника и, как следствие, — почти полная неподвижность.

И теперь мне приходилось смотреть в окно, как художник по имени Весна хозяйничает в саду моего особняка. Для меня, еще недавно читавшего по лицам лидеров G7 их мысли, осталось одно дурацкое занятие — целыми днями смотреть, как распускаются цветы. С недавних пор двери небоскреба на площади Объединенных наций в Нью-Йорке, зданий в Брюсселе, Люксембурге и других городах стали для меня закрыты. Не потому, что меня объявили персоной нон-грата, а потому, что я стал немощным инвалидом, видящим радость в глазах одних политических оппонентов и жалость в глазах других. Я перестал быть всемогущим кукловодом мировой политики. Все ниточки одна за одной начали слетать с моих пальцев. С почти неподвижных пальцев.

— Ты сошел с ума, — сказал мне брат, и я услышал в его голосе тщательно скрываемый испуг и горечь.