— Ты требуешь от меня невозможного.

— Тебе придется научиться, Шерлок, — серьезно сказал я.

Брат вздохнул, снова бросил взгляд на письмо из Dignitas. Этот взгляд пугал меня — холодный, полный ненависти и боли. Но я понимал, что должен причинить боль всем, кто дорожил мной. Для их же блага. Потом им станет гораздо легче. И я вырвусь из клетки, в которой жил.

— Сколько у меня времени? — спросил Шерлок твердым голосом.

— Через три месяца я закончу передавать все дела в управлении страной.

— Если только премьер не передумает и не оставит тебя на должности…

— Все решено, Шерлок. Я не могу справляться со своими обязанностями. Англия не должна зависеть от того, буду ли я в состоянии анализировать очередную проблему, или окажусь без сознания в больнице из-за очередных осложнений. Это неразумно и нерационально. Дом не может держаться на гнилой опоре. — Я постарался, чтобы моя улыбка не вышла протокольной.

— Три месяца… — тихо произнес брат, и я увидел, как побелели его губы.

— Больше, Шерлок. Чтобы убедиться, что без меня все нормально функционирует. — Это выглядело слабым утешением для него, но я должен был произнести эти слова. — Полгода. Я останусь здесь еще на полгода.

— Ты все строишь на своей работе… Будто бы у тебя больше ничего нет.

Я вздохнул. Неосознанно брат больно ударил меня. Что у меня было? Только моя работа. Все эти годы я жил и дышал политическими и дипломатическими играми. В этой стихии я виртуозно справлялся с любыми задачами. Кроме службы стране в моей жизни не было ничего. Семья, самой собой разумеется, вечная забота о младших брате и сестре, о родителях — и все. В остальном я жил в пустоте, понимая, что защищая Англию, забыл о себе. Я всегда отгонял свои чувства и желания подальше, не ставил их на первое место. Мне казалось, что я все успею сделать, сумею устроить личную жизнь и придумать, как защитить ее от опасностей моей работы. Обрести счастье, не подвергая партнера смертельному риску. Но судьба распорядилась иначе. Она лишила меня всех надежд, которые я питал в отношении Грегори Лестрейда.

Я ощутил пристальный взгляд брата.

— Так что, Майкрофт? Разве у тебя больше ничего нет?

— Теперь это не имеет никакого значения, — холодно отрезал я, надеясь, что брат не станет продолжать эту тему.

Шерлок покачал головой.

— Это имеет значение. Потому что ты можешь попробовать признаться ему, — сказал брат, пристально глядя на меня. — Теперь ему ничего не угрожает.

Я вздрогнул. От одной только мысли о Грегори у меня холодели пальцы, и я совсем терял чувствительность в них. Я не мог так поступить с ним, с человеком, который был для меня образцом порядочности, отзывчивости… С человеком, которого я любил. Кому-то нужны встречи и секс на протяжении долгих месяцев, чтобы осознать свои чувства к другому, а мне хватило одной встречи, взгляда в глаза и изучения досье, чтобы увериться: я нашел того, кого так долго искал. Но найти — не значит сделать своим. Я не мог приблизиться к Грегори и не поставить его жизнь в опасность.