На этих словах собака насторожилась, вскочила, дважды тявкнула тревожно.

Быстро поднялись и Ермолай с Аленой. Собака сорвалась с места, за ней бросились и парень с девушкой… Сбежали с пригорка, выбежали на опушку, остановились. Донеслись до них издалека воющие человеческие голоса.

Впереди был низкорослый кустарник. Над ним стали подниматься столбы дыма. Потом послышался выстрел, другой…

— Это что-то там, в вогульском стойбище! — вскричал Ермолай. — Ну-ка, айда!

— Ой! — прижала Алена к груди обе руки. — Ермолай!

И побежала за ним.

Молодой казак по имени Иван Кольцо вышел из чума, сказал:

— Ничего там нет, кроме обглоданных костей.

— Как ничего? Чья это нора? — Начальник над грабителями шагнул к лежащим на земле людям. — Ну? А то повелю чум сжечь.

Из кучи людей поднялся вогул лет под тридцать.

— Наша чум. Игичей моя звать.

— Твой? — Начальник над грабителями ринулся к вогулу, бросил его к ногам Кольца. — Где твоя схоронка?

— Нету ничего хоронить.

— Секи его, пока не скажет. — И бросил Кольцу плеть.

Плеть Иван Кольцо поймал. Но, помедлив, отрезал вдруг:

— Я к тебе, Сысой, в палачи не нанимался.

Швырнул ему плеть назад, повернулся и пошел.

— Что-что? Ты… Да за такое ослушанье…

— Моя похоронка нету, — опять простонал Игичей.