Но от реки и так бежали уже казаки с саблями наголо. Ермолаю ничего не оставалось, как развернуться со своими вилами им навстречу и отступать под ударами сабель. Какое-то время он еще отбивался, пока от обрубленных саблями вил не осталась коротенькая палка. Казаки наконец навалились на него.

Алена, зарыдав, упала на землю.

Кольцо с удивлением смотрит то на Ермолая, то на Алену.

Сысой подошел к Ермолаю, замахнулся плетью, но ударить почему-то не решился.

— Сопля кислая. И девку эту повязать!

Казаки бросились исполнять повеление.

— А за компанию и Ваньку Кольца.

— Меня? За что? — Иван схватился было за саблю.

— Сполнять!

К Кольцу подскочили сразу четверо, заломили руки.

Пристань на Каме еще строилась. У берега приткнулось несколько стругов и лодок. Кроме лабаза, на берегу стояли еще три-четыре деревянных склада, два строились. Стучали звонко топоры, у готовых складов суетились работные люди, туда-сюда катили бочки, носили тюки, ворохи звериных шкур, подвозили на телегах бадейки с медом, маслом.

У единственного пока бревенчатого причала стояло довольно большое парусно-весельное судно.

На палубе под матерчатым тентом пили холодный квас владыки здешних мест — сам Аника Строганов и его старший сын Семен. Аникею под шестьдесят, он в холстяной мужицкой рубахе до коленей, Семену 35.

— Решил я — сию новую нашу слободу тебе, Семен, под начало дать, — проговорил Аника, сдувая с кружки пену. — А Сысоя отряжаю те в помощники.

— Беды не вышло бы, батюшка. Царь покуда эти места нам не пожаловал.

— Пожалует, куда денется…

— Да места уж больно лешии, — недовольно сказал Семен. — Сибирские татары близко.

— Оно так. Да рассолы-то какие тут богатые! Для начала три-четыре варницы поставим. А татары все ж таки за Камнем. Ну, острог построим, дюжины три-четыре стрельцов для обороны посадим. Леса тут должны быть сильно звериные. Седни Сысой должен прибыть, дак он обскажет.

— Да, вон, кажись, плывут, — сказал Семен.