Солнце стояло высоко над Волгой, качались, сверкали на воде солнечные блюдца.

Недвижимо сидела где-то на берегу Алена, опустив голову на руки. Потом шевельнулась, выпрямилась, тоскливыми глазами стала смотреть на солнечную игру с водой…

Подошла Мария, присела рядом.

— Сердешная… Как же теперь?

Алена припала к плечу подруги, зарыдала…

— Да что вам на Дону? — крутнулся Заворихин к Ивану Кольцу. — Али в нем вместо воды молоко течет, а берега кисельные? Да и слыхал я, — усмехнулся Заворихин, — воевода Мурашкин давненько с Москвы выступил…

Кольцо сверкнул глазами, опустил их, начал постукивать саблей между ног.

— Недавно приехал, а уже много знаешь!

— А Строгановы жалованье вам положат щедрое.

— Вот так же сулил нам однажды царский посланец, — усмехнулся Ермак. — Как на войну зазывал.

— Царь-государь… — усмехнулся и Заворихин. — Коль со Строгановыми-то поставить, так это же голь перекатная.

— А не шибко ли ты, Анфим, дерзок?! — спросил Брязга.

— Погодь, Богдан… — Самый старший из Ермаковых сподвижников Яков Михайлов встал меж Брязгой и Заворихиным. — А где же она, эта твоя Кама-река?

— В несколько недель дойдем! А оттуда начнем поход за Камень, в страну Сибирь, на хана Кучума. Эк, разгуляетесь. У Кучумовых конников одни стрелы да сабли. Ни одной пищали дажеть во всем войске нету. А Строгановы снарядят вас в достатке и пищалями, и свинцом. И пушек с ядрами дадут. Ну, решайтесь, казаки! Богатства в Сибири несчитанные, зверье там непуганое… Богачами вернетесь! А девки-татарки, а вогулки, а остячки, хе-хе… немятые, только немытые.

— Да помыть-то можно, — вставил Александров.

Раздался смех.

— Послушать тебя — рай в той Сибири, — проскрипел Никита Пан, перекрывая смех.

Встал Ермак. Смех утих.