Когда ворота распахнулись, за ними стояли всего несколько робких юношей. Они вытянули шеи, чтобы заглянуть во двор.

Из-за ворот неожиданно вынырнул Вековечный. На его лице застыло мученическое выражение. Он обхватил меня и прижал к себе так сильно, что я испугалась, как бы он не переломал мне ребра.

— Ты в безопасности! Я уже готов был покончить с собой, уверенный, что ты погибла, — он отпустил меня. На лице его отобразилось недоумение. — А ты разве за меня не волновалась?

— Разумеется, волновалась, — ответила я. — Я почти обезумела от страха, — но про себя я гадала, почему же ни разу не вспомнила о нем.

Я погладила его порванный рукав и продолжала стоять, опустив голову. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Когда я подняла на него глаза, он смотрел на меня тяжело, почти со злобой. Мы оба знали, что при виде него я должна была разрыдаться от радости, что с ним все хорошо.

Всю неделю, пока продолжались протесты. Вековечный не возвращался. Я рассудила так, что в это время было опасно передвигаться по улицам — в любой момент в неожиданном месте могла возникнуть стихийная забастовка. Стало известно, что комиссар полиции оставил на участке в Лоуцза своего подчиненного и уехал наслаждаться вечерним приемом в Шанхайском клубе и скачками. Подчиненный запаниковал, когда в дверь участка ворвались студенты. Он приказал стрелять. Двенадцать человек были убиты, многие получили ранения. Требовалось время, чтобы тревога улеглась.

Все приемы были отменены. Красный Цветок обзвонила наших самых верных клиентов, каждого по очереди, и заявила, что все спокойно и что она организует грандиозный банкет, чтобы отпраздновать наступление мира. Мои цветочные сестры тоже звонили своим клиентам и бывшим покровителям. Каждый из них сказал, что не сможет прийти. Никто не постучал к нам в ворота. Только утром на ступеньки к нам положили труп старика. Красный Цветок не хотела, чтобы его призрак поселился в нашем цветочном доме.

— Пусть живет в «Доме врат наслаждения», дальше по улице, — сказала она. Все рассмеялись, кроме Старого Дерева, которому приказали убрать тело.

Он отказался:

— Не хочу, чтобы его призрак завладел моим телом и трахал девчонок моим членом.

Я увидела в переулке бродягу:

— Эй, дедушка! Дам тебе десять центов, если ты уберешь отсюда это тело!

— Иди к черту! — отозвался мужчина низким, пропитым голосом. — Я был мэром этого города. Дай мне доллар.

Мы немного поторговались, но все же заплатили ему доллар.

Тянулись дни, и до нас начали доходить слухи, что некоторые из наших покровителей обанкротились. Банки требовали вернуть свои ссуды. Протестующие поджигали фабрики. Военачальники захватывали оставленные без присмотра предприятия в других провинциях. Ходили слухи, что японцы обернули творившийся хаос себе на пользу и скоро за дверью каждого предприятия окажется владелец-японец. Как будто их сейчас было мало! Что происходит? Мир сошел с ума!