Через два дня, когда мы добрались до Дороги призраков, Волшебная Горлянка, Старый Скакун и его сыновья притихли. Они молча смотрели на белую глину. Мне она казалась вполне обычной.

— Она белее, — тихо произнесла Волшебная Горлянка, — будто кости, откопанные гробокопателями. Я видела кости такого же цвета в деревне, где жила с жестокой свекровью.

Мы поехали дальше. Одно из колес скрипело, будто раненое животное. Каждый раз, когда из леса доносился какой-нибудь звук, Волшебная Горлянка ахала и хватала меня за руку. У меня по спине пробежал холодок, и я велела ей прекратить вести себя так глупо. Старый Скакун разрешил ослам недолгий отдых, и те заупрямились, когда воду у них отняли слишком рано.

— Как ты можешь верить в эту чепуху про призраков? — спросила я Волшебную Горлянку.

— Что кажется чепухой в Шанхае, в сельской местности совсем не чепуха. Те, кто не обращает внимания на знаки, не доживают до того, чтобы признаться в своей глупости.

После наступления ночи Старый Скакун долго спорил с сыном, продолжить ли путь или остановиться на ночь и выставить одного из мужчин в карауле. Ослы уперлись так, что решили за нас. Если животные умрут от изнеможения, мы тут точно застрянем. Каждый раз, когда в кустах что-то шелестело, сыновья возчика кричали и махали в воздухе длинными ножами, будто могли поразить ими и так уже мертвых призраков.

Мы тронулись в путь прямо перед рассветом, и поздним утром колеса повозки уже громко скрипели на ухабах и камнях. Мы покинули Дорогу призраков и поехали на север. Дальше нас ожидали Волнующие холмы. Перед закатом следующего дня мы добрались до узкого прохода между двумя холмами. За ним открылась долина с вьющейся посреди нее рекой. Долину окружали низкие холмы с террасами рисовых полей, которые стали уже золотисто-зелёными — готовыми для сбора урожая. На дальнем конце долины возвышались темные силуэты четырех гор, каждая из которых была выше предыдущей. Между второй и третьей горами нависала темная грозовая туча, подсвеченная снизу розовым светом вечерней зари. Сквозь нее пробивался солнечный луч, и земля под ним сияла золотом. В этом свете и лежал Лунный Пруд.

Он был прекрасен — но у меня появилось зловещее предчувствие, и я сразу поняла почему. Я много раз видела подобную долину — на рисунках, которые Лу Шин подарил матери и Эдварду. Я смотрела на Долину забвения. Неужели сама судьба вела меня сюда? Я десятки раз тайно всматривалась в эту картину. Эдвард считал, что долина освещалась рассветными лучами в час пробуждения. А я говорила, что это закат, когда вся жизнь замирает. Он думал, что тучи уходят и гроза закончилась. А мне казалось, что буря готова вот-вот разразиться. Получилось так, что мы оба были и правы, и неправы. Сейчас был закат, но грозовые тучи уходили прочь.