Волшебная Горлянка нашла свой серебряный браслет и золотые заколки. Помело тоже отыскала свои сокровища: бриллиантовую заколку, два золотых браслета, несколько колец и сережки из нефрита и алмазов.

— Должно быть, Обаяние тоже забрала свои драгоценности, — сказала Помело. — Она могла предположить, что мы никогда сюда не доберемся, но все-таки взяла только свои вещи. Она хороший человек.

Другая шкатулка была изготовлена из обычного дерева с бронзовой защелкой. Она оказалась гораздо тяжелее. Мы подняли крышку и одновременно ахнули: внутри лежали небольшие золотые слитки и тридцать три серебряных мексиканских доллара. Когда мы дойдем до города, расположенного за Рукой Будды, у нас будут деньги и на еду, и на ночлег, и на уважение!

Мы решили провести ночь в пещере. Несколько раз я просыпалась от ощущения, что надо мной стоит Вековечный.

Помело стонала:

— Он пришел за мной!

Я заверила ее, что это всего лишь ночной кошмар.

— Но я не сплю, — возразила она. — Я чувствую, что он стоит рядом.

Мы покинули грот еще до рассвета. В соответствии с указаниями, у нас оставалось несколько часов пути до вершины, если, конечно, нам не встретится крутой подъем или очередной оползень. Нас больше никто не преследовал, а вперед подгоняла лишь надежда на то, что скоро мы обретем новую, лучшую жизнь в городе.

— Странно, что никто из Горного Пейзажа ни разу не спускался в Лунный Пруд, — произнесла Волшебная Горлянка.

— Все жители окрестных провинций знают о проклятии Небесной горы и танцующих на вершине призраках, — ответила Помело. — И зачем кому-то так рисковать, чтобы найти ужасную деревеньку вроде Лунного Пруда? Деревня тоже пользуется дурной славой.

— Есть такие дураки, что забредут куда угодно, — сказала Волшебная Горлянка. — Или смелые люди — такие, как мы.

Я никогда не слышала о городах на вершине горы — может, только в сказках. Но в записке Обаяние называла Горный Пейзаж именно городом. Как только мы дойдем до края утеса, мы должны будем его увидеть. В моем воображении этот город был похож на кипящий жизнью Шанхай — с кондитерскими и ресторанами, газетными стойками и книжными магазинами, улицами с фонарями, с большим универсальным магазином, кинотеатром, трамваями и автомобилями. Люди там образованны и одеты в модные наряды. Там должна быть река с оживленной пристанью — и все это на вершине горы.

Этот воображаемый Шанхай был не столько местом, сколько ощущением возвращения к себе, цельной и нетронутой. Возвращением не только телом, но также разумом и духом. Я отбросила бесполезную ношу в виде гордости и собственной важности, с которой я носилась, будто с дорожным туалетным столиком, у которого треснуло зеркало. Мы с Вековечным воевали из-за гордости, и я бы умерла, пытаясь доказать ему, что я сильнее. И если бы я умерла, неужели он бы сказал: «Да, Вайолет, ты крепче меня»? Лучше я буду жить и заниматься тем, что на самом деле важно: я найду малышку Флору и скажу ей, как сильно ее люблю. Я сделаю все, что для этого понадобится.