Если бы она сейчас оказалась передо мной, я бы сказала ей, что не люблю другого ребенка больше, чем ее. С шестнадцати лет я была одержима иллюзией, от которой нс могла избавиться. Мною двигала злость, я пыталась сделать реальной жизнь, которая существовала только в моих глупых мечтах. Ребенок был частью этой иллюзии. А сейчас наконец я смогла отпустить прошлое, и сына — вместе с ним.

@@

Я вернулась в свой дом. Его не продали, в него не заселились незнакомцы. Он пережил землетрясение, как рассказывала в одном из своих писем мисс Хаффард. Мать с отцом всё еще жили там, и я не разрушила их жизни, как я думала раньше. Мать нежно взяла меня за руку и заплакала. Отец подошел ко мне и поцеловал в щеку. Мать сообщила, что мистер и миссис Минтерн умерли — при этом в ее голосе, как мне показалось, прозвучали уважительные нотки. Мы ничего не говорили о том, что с нами произошло.

Несколько месяцев мы жили спокойно, ели вместе, но жили порознь. Мы не пытались натужно изображать радость, были вежливыми и внимательными, сознавая, какой урон нанесли друг другу. Я видела, как мать иногда бросает на меня полные боли взгляды. Она все еще занималась садом, но я больше не видела, чтобы она рассматривала насекомых. Янтарь куда-то пропал. В кабинете отца больше не было его коллекции. Я спрятала под замок воспоминания о «Тайном нефритовом пути» — теперь он значил для меня не больше, чем горсть песка.

Ночи в доме были тихими. Не стало званых ужинов, где председательствовал отец. Мистер Мобер все еще заглядывал к нам три раза в неделю. Спина его согнулась, и он стал меньше меня ростом. Я играла для него на пианино, и он говорил, что впервые за много лет так счастлив. Как мало ему нужно было для счастья!

Через шесть месяцев после приезда я сказала родителям:

— Я вышла замуж за доброго человека по фамилии Даннер, у меня была дочь, но я потеряла их обоих.

Я зарыдала, а они подошли ко мне и обняли, сжимая в кольце своих рук, и тоже зарыдали, и вместе мы оплакивали все горе, которое причинили друг другу и от которого всегда будем страдать.

Март 1914 года

Март 1914 года

Два года подряд Лу Шин посылал мне письма со штемпелями то Сан-Франциско, то Шанхая. Во всех письмах он говорил, что ждал меня в отеле, где мы договорились встретиться. Каждый раз он повторял, что готов отвезти меня к нашему сыну. Он добавлял, что его жена согласилась на нашу встречу и он ее организует, хотя его сын эмоционально привязан к семье Лу. Он был наследником семейного состояния и не знал, что по рождению наполовину иностранец. «Мы должны избавить его от потрясения, связанного с его сложным происхождением», — писал Лу Шин, и каждый раз, когда я доходила до этой части писем, я впадала в ярость. Неужели он думал, что я намеренно могу обидеть кого- то из своих детей!