Станет ли тебе хоть немного легче, если ты узнаешь, что я чуть не сошла с ума на корабле, когда догадалась о том, что случилось, что я приказала капитану повернуть корабль назад, что мне ввели успокоительное, чтобы я не попыталась вернуться вплавь? Когда я получила письмо из консульства, а потом еще одно, от Золотой Голубки, в которых говорилось, что ты погибла, я представила себе, о чем ты могла думать в последние минуты: что я не любила тебя так же сильно, как другого ребенка. Четырнадцать лет я каждый день просыпалась от того, что видела твое испуганное лицо — так ты смотрела на меня, когда я обещала, что не покину Шанхай без тебя. Я совершила все возможные ошибки, которые и привели к твоей гибели. Я постоянно осуждаю себя за слабость и переживала все это снова и снова, когда представляла себе твой испуганный взгляд.
Я никогда не смогу заслужить твое прощение. Но я расцениваю твое письмо как проявление с твоей стороны исключительной доброты. И я благодарна тебе за просьбу — помочь найти твою дочь. Я понимаю боль матери, которая потеряла свое дитя. Я берусь за эту задачу не в качестве искупления своих ошибок, но из огромной любви.
Я никогда не смогу заслужить твое прощение. Но я расцениваю твое письмо как проявление с твоей стороны исключительной доброты. И я благодарна тебе за просьбу — помочь найти твою дочь. Я понимаю боль матери, которая потеряла свое дитя. Я берусь за эту задачу не в качестве искупления своих ошибок, но из огромной любви.
Мне столько хочется тебе рассказать, моя драгоценная Вайолет, но я знаю, что не могу позволить себе излить все, что испытываю. Так что я просто скажу: надеюсь, однажды ты поверишь и уже не усомнишься в том, что в моем сердце никто не смог бы занять твое место.
Мне столько хочется тебе рассказать, моя драгоценная Вайолет, но я знаю, что не могу позволить себе излить все, что испытываю. Так что я просто скажу: надеюсь, однажды ты поверишь и уже не усомнишься в том, что в моем сердце никто не смог бы занять твое место.
Твоя мама
Твоя мама
@
Мы с матерью начали осторожное общение через переписку. Она очень хорошо понимала, как необходимо мне связаться с Флорой — моей маленькой, беспомощной и доверчивой дочкой, которую могут легко ранить окружающие. И мама была права — мне стало легче после того, как она открыла мне, как страдала, узнав о моей гибели, хотя ее описание моего страха и недоверия вскрыло мои старые раны.
В следующем письме она проявила всю силу оптимизма, позволившую ей создать «Тайный нефритовый путь». «Нет ничего невозможного, — написала она. — Нам просто нужно проявить настойчивость и изобретательность. Я верну тебе твою дочь». Я была ей очень благодарна и как никогда верила в ее нацеленность на успех. Если бы это сказал мне кто-то другой, я бы подумала, что это просто слова. Но я знала, что мама никогда не сдается. Она сделает то, до чего не додумался бы никто другой.