Алексей Геннадьевич Ивакин Кровь и слезы Луганска

 Алексей Геннадьевич Ивакин

Кровь и слезы Луганска

Приказа нет...

Приказа нет...

Серое небо покрылось черным.

 Жар стоял такой, что снег превращался в дождь, а дождь превращался в пар. Огонь рвался вверх и в стороны, ревел и стонал.

 В десятке метров от огненной стены мирно мигали огни реклам. Любопытные лица расплющивали носы о стекла дверей и витрин. Иногда они исчезали в глубине, когда очередной клубок пламени взрывался стеклянными брызгами слишком близко. И вновь огонь скручивался в смерч, завывал, подыхал черным дымом под серым небом. Пахло горелой резиной и жжеными телами.

 Любопытные смотрели, как горят люди.

 Но любопытные никуда не спешили — чтобы самим не сгореть.

 Любопытные никуда не звонили — звонить было некуда.

 Любопытные просто смотрели, как горят люди.

 Подполковник Токаренко прикрыл голову щитом, по щиту ударил камень. Кусок брусчатки прилетел из-за огненной стены. За ней прятались суки, подходя все ближе и ближе к его пацанам.

 Еще чуть-чуть и начнется...

 Пацаны стояли плечом к плечу, повернувшись к врагу боком. Это не только техника, это не только тактика — это еще и понимание того, что ты тут не один.

 Уверенность.

 На мгновение подполковнику показалось, что он смотрит американский фильм. И сейчас из пылающей стены выйдет Барлог с огненным кнутом, а за ним стая гоблинов.

 Где же Гэндальф?

 Еще один камень ударил в щит, затем еще и еще...

 Парни стояли под каменным градом, не шевелясь, только пригибая головы, прикрывая друг друга щитами. Звуки ударов слились в сплошной гул. Время от времени кто-то падал, шеренга смыкалась, раненого оттаскивали в тыл. Иногда падали от удара в спину медики — у них не было щитов.