Освободили, когда Сталина уже не стало. На этой самой даче (добротный каменный дом) и нашли Сталина на полу. Сколько лежал — незнамо. Был строжайший запрет на появление в комнатах без вызова…
И после того уже много лет спустя ехал Ковалев в московском троллейбусе — вдруг шлепок по плечу. Оборачивается: мужчина. Долго смотрел на Ковалева, наконец говорит:
— Не узнаешь?
— Нет.
— А я тебя и мертвым узнаю.
— Что так?
— А я тот самый офицер, который отпустил тебя тогда. Помнишь?
— Ты?
— Я и есть. Другой офицер видел, как я тебя отпустил, и доложил. Отсидел я, брат, по твоей милости шесть лет, и жизнь поломана.
Из беседы Сталина с иностранными рабочими делегациями 5 ноября 1927 г.:
«…Заклятые враги революции ругают ГПУ — стало быть, ГПУ действует правильно…
Я этим вовсе не хочу сказать, что внутреннее положение страны обязывает нас иметь карательный орган революции. С точки зрения внутреннего состояния положение революции до того прочно и непоколебимо, что можно было бы обойтись без ГПУ. Но дело в том, что внутренние враги не являются у нас изолированными одиночками…»
Из беседы писателя Александра Бека с личным секретарем Ленина М. А. Володичевой в марте 1967 г.[125]:
— …Помните, вы рассказывали, что, когда Ленин начал характеризовать Сталина, вас потрясло одно слово, которым он характеризовал Сталина?
— Да, «держиморда».
— Это письмо по национальному вопросу?
— Где это было, в какой стенограмме, я не помню. Я просто сначала не разобралась, потом, когда разобралась, ужаснулась, ужаснувшись, перестала печатать.
— И так это слово и не вошло никуда?
— Не вошло… (Это слово упоминается в письме Ленина «К вопросу о национальностях или об „автономизации». —