— Оба дураки, — улыбнулся Верен. Всё оказалось так просто. Два слова — и стена молчания рухнула. И чтобы сокрушить её окончательно, Верен добавил: — Я тоже хорош. Не понял, что ты герба испугался. Что там у вас случилось, расскажи.

Такко пожал плечами:

— Да ничего. Говорю же, я дурак. Маркграф мне тогда заплатил — ну, помнишь, за лук — и предложил ещё остаться. Я подождал, пока снова заплатит, и ушёл, не спросившись. Ну и боялся, что он обиделся и, чего доброго, обвинит, что я его обокрал.

— И правда дурак. А чего не спросился-то? Зачем сбежал?

— Думал, маркграф не отпустит. Он мне работу до весны расписал. Я когда герб увидел, совсем не знал, что делать. Теперь-то знаю, что он приехал по другому делу, а тогда перепугался.

— Ерунда какая-то, — покачал головой Верен. — Мне-то почему не рассказал?

— А чего было рассказывать? Ты бы только посмеялся. И правильно сделал бы.

Разговор снова не клеился. Стена никуда не исчезла, разве что обрела окна. Нужно было задать прямой вопрос, но Верен не знал, как лучше спросить, да и знал ли сам Такко правильный ответ?..

Неловкое молчание разрушила Грета, выскользнувшая на улицу с двумя пустыми кувшинами. С улыбкой кивнула Верену, перехватила кувшин подмышку, свободной рукой накинула Такко на голову капюшон:

— Тебе господин маркграф после болезни не велел в мороз на улицу соваться!

Грета ушла к леднику, и Такко упрямо сбросил капюшон. Верен покачал головой. Вот ведь как — друг болел, а он и не знал.

— Что с тобой было? — спросил он.

— Да ерунда, — Такко мотнул головой. — Подмёрз немного. Уже всё хорошо.

— Как ты здесь вообще?

— Неплохо. Камнемёты строим, — Такко махнул рукой на смутно вырисовывавшиеся на стене брёвна. — Барон, скотина, не дал лес рубить…

— Ага. Я сегодня слышал, как он ругался. На пустоши.

— Как там укрепления?

— Хорошо. Закончили уже.

Верен протянул руку, снова накинул капюшон Такко на голову и поправил перекрутившийся ремень колчана:

— Иди в тепло. Сейчас не время болеть. Я загляну к тебе, как снова буду в замке. Хотя погоди! Слушай… Рик — он тоже погорячился тогда. Ты того… не черни его перед графом. Ему без того несладко.