— Как не скучать! Но всё же не так, чтобы жениться.

— Правильно. Успеешь ещё.

Лиам встретил запахом моря и белыми пятнами парусов. И накрытыми на всю улицу столами с неизменными бочками эля.

— В этот раз будем лить под стол, — шепнул Оллард, и Такко не сдержал смешка. Бравые имперцы точно перепьются, а утром он ещё и вызовет кого-нибудь состязаться в стрельбе — чтобы не задирали нос! До женитьбы ли тут!

Вечером лиамцы растаскивали по домам и навесам имперских воинов, не выдержавших их сокрушительного гостеприимства. Оллард церемонно беседовал с Дугальдом; судя по жестам, обсуждали они корабли. Канцлера за столом не было, он ушёл первым, сославшись на усталость. Слабак! Такко осушил очередную кружку ягодного взвара и отошёл в тень конюшни.

С каждым днём темнело всё раньше. На небе зажигались первые звёзды. Такко завязал штаны, поправил пояс и хотел вернуться к столу, но дорогу преградила высокая тень в доспехах.

— Господин Ривелен хочет поговорить с тобой, — уронила тень и подтолкнула Такко к ярко освещёному дому.

— Принесите для секретаря маркграфа Олларда стул и вина, — распорядился канцлер, пока Такко переминался в дверях.

Свечи освещали лишь стол с бумагами и руки, оставляя лицо Ривелена в тени. Принесли стул; Такко уселся, стараясь держаться как можно увереннее. Секретарь маркграфа Олларда — звучало солиднее, чем помощник или ученик, как звал его обычно сам Оллард. Это было ближе к пышности, которую привезли с собой столичные гости. И недвусмысленно указывало — нужно быть осторожным.

— Ты действительно рисовал чертежи, подписанные твоим именем?

— Да.

— Превосходная работа. Отец дал тебе неплохое образование, верно?

— Да.

Такко смотрел на стол, будто не решаясь поднять взгляд, и боковым зрением канцлер был виден отчётливее. Он разглядывал Такко с головы до ног, будто высматривал что-то в чертах лица, телосложении, жестах.

— Трудно было?

— Нет.

— Нет?

— Мне нравится чертить.

— Маркграф тебе платит?