— Подойди, не бойся, — негромко проговорила Элеонора. — Они крепче, чем кажутся.

Мальчишки. Два сына. Два комка, завёрнутые в шёлк с глупыми цветочками и лисий мех. Наследники Эслинге.

— Трудно поверить, что к Зимней четвери они уже будут сидеть и играть, — снова улыбнулась Элеонора. — Ох, Рик!..

Ардерик обошёл колыбель и опустился у ног Элеоноры. Взял её бескровную руку и прижал к щеке. Она не отстранилась, наоборот, нежно погладила.

В замке не осталось никого, кто мог бы помешать. Канцлер, Оллард, барон — особенно барон! — были на востоке. Вернутся со дня на день, но пока всё время принадлежало им двоим. Вернее, четверым. Но к близнецам Рик пока ничего не чувствовал, зато к Элеоноре… от её хрупкости и уязвимости щемило сердце. Такая она вдруг оказалась слабая и маленькая без огромного живота и пышных платьев.

— Надеюсь, эти братцы не разведут бардак, какой мы только что разгребли — усмехнулся он.

— Братья Эслинги прекрасно правили бы вместе, если б у их матери хватило мудрости хорошо их воспитать. — Элеонора свободной рукой взъерошила ему волосы, чуть потянула, заставляя посмотреть на неё. Заглянула в глаза: — Спасибо тебе.

Резкий обвод лица, хрупкая шея, провал меж острых ключиц — совсем не похоже на сочную высокогрудую красавицу, по которой он сходил с ума. Эту новую Элеонору хотелось защищать, носить на руках, оберегать, как цветок ландыша. Класть к её ногам победы. Подносить головы новых врагов. Если только он сможет держать в руках меч.

— Ты расскажешь им обо мне? Когда-нибудь?

— Я расскажу, кто проливал кровь за их земли. — Элеонора сжала губы, у края рта пролегла складка. — И буду надеяться, что когда они приедут в Империю, вы сможете увидеться.

Лет через двадцать, ага… А хорошо бы первым вручить наследникам мечи — сперва деревянные, а потом и боевые. Кто лучше Ардерика покажет, как атаковать и защищаться? Кто научит продумывать битву, строить войско, возводить укрепления? Кто расскажет о боях и надеждах, расцветших и умерших зимой, пока их вынашивали? Ардерик поморщился. Вот так всегда — Элеонора как водоворот. Подойди к ней чуть ближе, чем следует, и всё, пропал. Сто раз твердил себе: не связывайся со знатью, и вот опять размяк. Младенцы эти ещё…

— Я уеду, — выговорил он, — чтобы уладить дела. Ненадолго. А там, может, и вернусь.

Они оба знали — не вернётся. Достаточно отъехать на десяток миль — и жизнь захватит, закрутит. А дома вовсе дел будет невпроворот. Но сказать так легче, чем сразу попрощаться.

За дверью послышались шаги, и Ардерик поднялся, с сожалением выпустив руку Элеоноры. Вошла служанка с корзиной чистого белья, следом вторая с дымящимся кувшином.