— Джейн и Алистер? Отлично, они стоящие гости.

— А их дети с няней прибудут, кажется, сегодня вечерним поездом.

— Ну, что же, каждый из нас должен безропотно нести свой крест!

— И Томми Мортимер обещал быть, но когда именно — не знаю.

— Он неминуем, как судьба. — Эдвард протянул, копируя медоточивый голос Томми: — «Диана, голубушка, капельку мартини?»

— О, да будет тебе, ты преувеличиваешь.

— Да я, в общем, даже люблю этого старого чудака. Афина привезла какого-нибудь томного воздыхателя?

— На сей раз нет.

— Одно это уже повод для веселья. Как поживает тетя Лавиния?

— Я еще не виделась с ней. Сама только вчера приехала из «Святой Урсулы». Но я знаю, что она будет на рождественском ужине.

— Она будет как королева в своем платье из черного бархата… наша милая старушка. — Он отпил из чашки и скривился. — Господи, какая гадость!

— Расскажи про Арозу.

Жалобно звякнула чашка, когда он резко, решительно поставил ее обратно; ясно было, что больше он к этому кофе не притронется.

— Ароза — это потрясающе! Все подъемники для горнолыжников были в исправности, и народу не так много. Фантастический снег, и весь день светит солнце. Мы катались с утра до вечера, а потом почти всю ночь танцевали. Там открылся новый бар, «Три графа», все туда ходят. Мы выметались оттуда только в четыре часа утра. — Он напел: — «Кругом твердят, что ты прекрасна, но и без слов мне это ясно!» Мы заставляли музыкантов играть эту мелодию каждую ночь.

Мы. Кто это — мы? Джудит подавила внезапный прилив зависти.

— С кем ты там был?

— Да так, с друзьями по Кембриджу.

— Наверно, было здорово.

— Ты никогда не каталась на лыжах?

— Нет, — покачала она головой.