— О-о… — у нее вырвался невольный вздох облегчения: ожиданию и нервному напряжению пришел конец. — Я тут! — шепнула она в ответ.

Он легко вспрыгнул на широкий подоконник, задернул за собой портьеры и встал рядом с ней, совсем близко — высокий, крепкий. И теплый.

— Знаешь, как я нашел тебя?

— Не разговаривай, нас услышат.

— Знаешь?

— Нет.

— По запаху.

Она хмыкнула нервным, придушенным смешком.

— Какой кошмар!

— Наоборот — прелесть. Твои духи.

— Я замерзаю.

— Черт, а тут и правда холодно! — Он притянул Джудит к себе и стал энергично растирать ее покрытые гусиной кожей руки — так, словно бы чистил щеткой пальто. — Господи, да ты и вправду вся закоченела! Ну как? Лучше теперь?

— Да. Лучше.

— Мы будто в крошечном домике, верно? Окошко, стена, и между ними — чуть-чуть свободного места.

— Сегодня ветрено, я и не знала.

— По ночам всегда ветрено. Подарок от моря. А сегодня это — рождественский подарок.

И без дальнейших околичностей он обнял ее, прижал к себе и поцеловал. Ей всегда казалось, что первый настоящий поцелуй мужчины будет страшным и странным, что с этим надо свыкнуться, но поцелуй Эдварда был крепок, искусен и ничуть не странен, напротив, он принес ей удивительное облегчение, о котором она смутно мечтала не один месяц.

Он оторвался от губ Джудит, но все еще прижимал ее к своей груди, терся щекой о ее щеку и ласкал губами ее ухо.

— Я думал об этой минуте весь вечер, С того самого мгновения, как ты вошла в гостиную, впорхнула, как сказала тетя Лавиния, точно прекрасный зимородок. — Он отстранился и посмотрел на нее сверху вниз. — Когда же успел тот потешный птенец превратиться в прекрасного лебедя? — улыбнулся он, и в неясном свете она увидела эту улыбку, а потом почувствовала, как его рука двинулась с ее плеча вниз по спине, лаская сквозь тонкие складки шелкового платья талию и бедра. Он снова поцеловал ее, но уже по-другому, настойчиво разомкнув ее губы, а его рука теперь обхватила ее грудь…

И в этот момент прошлое возвратилось. Так долго и благополучно пролежавший под спудом, кошмар вернулся: Джудит опять сидела в кинотеатре, в темном, грязном зале, на колене у нее лежала рука Билли Фосетта, пробираясь все дальше…