И теперь несчастные возвращались домой.

Она вздохнула.

— Я должна пойти туда. Если я этого не сделаю, то до конца жизни не прощу себе. Это было бы чудовищной трусостью.

— Кто знает… быть может, это принесет тебе какое-то облегчение.

— После того что они вытерпели, даже удивительно, как кто-то из них вообще в состоянии сойти на берег…

— Их некоторое время выхаживали в госпитале, как следует кормили. И родных уже известили, что они живы и едут домой.

— Так что я должна делать?

— Облачиться в форму и явиться к девяти часам.

— Куда?

— В часть женской вспомогательной службы на Галле-роуд. Там получишь указания.

— Хорошо.

— Ты у меня молодчина. Выпей еще чаю. Ужинаешь сегодня со мной и с Дэвидом? Я скажу Томасу, что нас будет трое.

На следующее утро, запахнувшись после душа в легкий халат, Джудит села завтракать в одиночестве: Боб и Дэвид Битти уже отбыли на службу. Завтрак ее состоял лишь из грейпфрута и чашки китайского чая — отчего-то у нее не было аппетита. После завтрака она вернулась к себе в комнату. На застеленной свежим бельем постели Томас уже разложил ее чистую форму вместе с ослепительно белыми туфлями и головным убором. Она оделась, и у нее было такое чувство, будто заново повторяется тот день в Тринкомали, когда она, полная щемящих предчувствий, надела чистую форму и поспешила по пыльной дороге на встречу со своим командиром. Так и теперь — снова в бой. Она застегнула пуговицы, завязала шнурки; причесалась и надела шапочку; накрасила губы и подушилась. Потом подумала, не взять ли сумочку, но решила, что не надо. Нет необходимости. К полудню она уже будет дома. Она только достала из кошелька пачку рупий и сунула в карман юбки — на всякий случай.

Когда она вышла в холл, Томас уже ждал ее у открытой двери.

— Хотите, чтобы Азид довез вас? — спросил он.

— Нет, Томас, спасибо, я пройдусь пешком. Тут всего несколько сот ярдов.

— Хорошее дело… то, что вы поддержите дух этих смелых людей. А японцев небо накажет!.. Я бы хотел, чтобы вы сказали бывшим пленникам, что они — храбрые люди.

Смуглое лицо Томаса светилось состраданием, и Джудит до глубины души растрогал его неожиданный порыв.

— Да, Ты совершенно прав. Я им скажу.

Она вышла на улицу, в ослепительный свет и зной, прошла через ворота и зашагала по людной дороге. Вскоре впереди показалось здание, где было расквартировано подразделение женской вспомогательной службы — огромный особняк в два этажа, белый и нарядный, точно свадебный торт, с плоской крышей, увенчанной декоративной балюстрадой. Когда-то здесь жил богатый купец, теперь же дом утратил долю былого великолепия, а окружающий его обширный участок земли с газонами и дорожками застроили жилыми и санитарно-бытовыми корпусами.