— Несколько лет назад мои родители решили выдать меня замуж по договоренности, — начала Мириам. — Они считали, что дело складывается очень удачно: у родителей моего суженого деньги водились и его семья занимала высокое положе-ние в обществе. Меня тоже устраивало такое супружество: жених красив и молод. Все шло своим чередом к счастливому завершению, но по дороге в Иерусалим, где меня ждал жених, на нас напали бандиты. Их главарь избил меня и взял силой. Братья попытались вмешаться, но их убили. — Мириам тяжело вздохнула и всхлипнула. — Разбойники заспорили, кому следующему я должна достаться, но тут появился отряд римских воинов. Они перебили почти всех бандитов, а тех, кто уцелел, связали и увели. Центурион Тео-досий Сабиний предложил доставить меня в Иерусалим под охраной, но отец и слушать не хотел. О свадьбе не могло быть и речи. Родители отвернулись от меня, считая, что я опозорила их.

Я обняла Мириам:

— Какая чудовищная несправедливость. Что же ты сделала?

Мириам отвернулась и устремила взгляд куда-то вдаль.

— А что я могла сделать? Никто не стал заступаться за меня. Центурион подал знак одному из своих воинов, меня посадили в повозку и повезли. Я пришла в ужас. Я еще никогда не удалялась от дома больше чем на одну милю. После нескольких часов пути кто-то помог мне выйти из повозки. Вся в синяках и кровоподтеках, я стояла перед домом Теодосия в Кесарии. Куда ни глянь — всюду фрески: нимфы, сатиры. Этот римлянин привез меня сюда, чтобы развлекаться, как с нимфой? Я вздрогнула от испуга, когда он подошел ко мне и поднял руку. Но мои страхи оказались напрасными: он просто хотел посмотреть кровоточащую рану на моей голове. Теодосий приказал двум рабыням отвести меня в просторную комнату, выходившую окнами на море. Рабыни сказали, что она в моем распоряжении. Они вымыли меня, одели, накормили, уложили спать и вышли.

Мы продолжали плыть, и пурпурный навес колыхался на ветру. Я как завороженная слушала рассказ Мириам.

— Каждую ночь я со страхом ожидала, что Теодосий позовет меня. Ото всех я слышала, что римляне жестокие. Я думала броситься в море, но мне не хватало смелости. И вот однажды вечером Теодосий пригласил меня в триклиний. Обстановка в нем радовала глаз. Его украшали яркие фрески с изображением морских нимф. С одной стороны к нему примыкала веранда, выходившая в сторону моря. Ниже ее, мелкими брызгами разбиваясь о камни, стекал водяной поток. Музыканты играли нежную мелодию. Теодосий сказал мне, что в течение последней недели он находился в отъезде и поэтому не мог уделить мне внимания. Он говорил учтиво, словно с гостьей, а не с пленницей, интересовался, нравится ли мне комната, хорошо ли кормят. Он не просил меня разделить с ним кушетку, вместо этого он жестом предложил перейти на соседнюю.