Ирод был рослый и широкоплечий. Его темное лицо с закрученными усами и густой, кучерявой черной бородой, которую он намазывал маслом, напоминало угодливую маску. Он не один раз, а трижды поцеловал мою руку. Он мне не понравился.

— Мы боялись, что вы никогда не выберетесь из Кесарии, — сказала царица. Она взяла мою руку и прижала к своей пышной груди. — Столица, конечно, великолепна, но нам не хватает вас здесь, в Галилее.

— Вы очень любезны, — проговорила я, улучив момент, чтобы разглядеть Иродиаду. Ее удивительные голубые глаза, полные чувственные губы могли вскружить голову любому мужчине. Я поняла, почему Ирод пошел на такой большой риск, приблизив ее к себе.

— Почему бы нам не расположиться на одной кушетке во время банкета? — предложила она. — Пусть мужчины наговорятся о своих скучных делах на другой кушетке рядом с нами. Я хочу как можно больше узнать о вас.

Но говорила все время Иродиада. Говорила, не замолкая и не обращая внимания на толпу гостей, на танцовщиц, певцов, заклинателей змей и пламя глотателей, выступавших перед нами. Я с удовольствием прислушивалась к низкому, грудному голосу царицы. Она высказывала любопытное мнение обо всем: о римском дворе, модах, воспитании детей. С особым воодушевлением она говорила о своей старшей дочери Саломее.

— Трудно поверить, что у вас есть дочь, которая уже на выданье, — сказала я, когда Иродиада наконец умолкла, чтобы сделать глоток вина.

— Да-да, вы увидите ее сегодня, она будет исполнять танец для отчима.

— У вас с Иродом есть общие дети?

— Нет, — с недовольной гримасой ответила Иродиада. — Еврейские ревнители традиции говорят, что это наказание за наш грех. Они такие твердолобые, такие лицемерные. Им безразлично, что Ирод развелся со своей женой. Мужчина может разводиться сколько ему вздумается, но когда я развелась со своим мужем — единокровным братом Ирода, этим жалким человечишкой, который в подметки не годится Ироду, они стали называть меня Изабель. Разве это справедливо?

— Конечно, нет, — согласилась я. — Но разве ваш муж вам не дядя?

Иродиада огорченно вздохнула:

— Может быть, это несколько необычно, но мы ведь правящая семья. Мы имеем право поступать как нам хочется.

— Большинство правителей именно так и делают.

— Я так рада, что вы меня понимаете. Кому какое дело до старого закона, написанного сотни лет назад? Мы живем в настоящем. И никто не стал бы поднимать шума, если бы не этот гнусный возмутитель спокойствия.

— Кого вы имеете в виду?

— Как же! Вы, наверное, слышали об Иоанне Крестителе?

— Нет, не слышала, — сказала я, покачав головой.