По лестнице гулко разносились мои шаги. Дворец словно вымер. Неужели все спустились во двор и смотрят этот ужасный спектакль? Я содрогнулась, вспомнив, что солдаты окружили Иисуса и избили его. Я видела, как он шел шатаясь. Я не должна думать об этом... Я заспешила по лестнице, будто в своей комнате я надеялась найти убежище.

Но напрасно.

— Отдохните, госпожа, — посоветовала Рахиль, когда мы вошли в мои апартаменты. — Вы почти не спали прошлой ночью.

Смогу ли я когда-нибудь снова отдохнуть?

Мне только хотелось побыть одной, но когда за мной наконец закрылась дверь, я поняла: одиночества не будет. Со всех сторон на меня нахлынули воспоминания. Как можно избавиться от них? Как можно забыть всех тех, кого я любила и потеряла? Мою семью, Голтана и теперь... Какой смысл во всем этом? Как жить дальше? Я встала и отправилась в святилище, которое я устроила для Исиды. Преклонив колена перед ее изображением, я стала про себя молиться. Что ты уготовила для меня? Скажи и покажи, дай мне силы исполнить твою волю!

Не знаю, как долго я стояла на коленях, но очнулась, когда услышала стук в дверь и женский крик. На сей-то раз что? Я встала и нехотя пошла открывать. В проходе двое солдат оттаскивали от двери отчаянно сопротивлявшуюся Мириам, еще несколько солдат стояли поодаль с обнаженными мечами.

— Отпустите ее сейчас же! — приказала я.

Солдаты повиновались, но продолжали наставлять на Мириам оружие.

— Клавдия, помоги мне! — взмолилась она. — Я должна поговорить с тобой с глазу на глаз.

Я взяла ее за плечи, провела в комнату и захлопнула дверь, прежде чем солдаты успели что-либо сказать или сделать.

— Дорогая моя, — сказала я, усадив Мириам на кушетку и подложив ей под спину подушку. — Я пыталась, действительно пыталась, но что Пилат мог поделать? Ты, наверное, считаешь его всесильным, но это не так. В городе собрались сотни тысяч паломников. На всю страну у моего мужа всего несколько сот солдат. Подкрепление подоспело бы из Сирии только через несколько дней.

— Иисуса можно еще спасти.

Мрачное предчувствие охватило меня.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Тебе известны тайные свойства трав и зелий... — Ее напряженное лицо покрылось мертвенной бледностью, глаза были широко открыты. — Ты можешь что-нибудь дать Иисусу.

Что дать ему? Какое безумие она говорит?

— Мириам, Мириам, неужели ты думаешь, что я не испробовала все средства, чтобы спасти Голтана? Но все оказалось напрасно,

— Пожалуйста, — умоляла она, протянув ко мне руки. — Я никого не знаю в Иерусалиме. Ты для него — последний шанс.