— А что ты в Риге делаешь? — спросила маленькая Инесе.

— Работаю.

— Где ты работаешь?

— В парикмахерской, — сказала Зане.

— Ты овечек стрижешь? — не отставала Инесе.

— Почему? — удивилась Зане. — Почему — овец?

— Дядя Вилкуп ехал как-то мимо и сказал мамочке: «Надо в Таурене в парикмахерскую сходить, шерсть состричь».

Зане расхохоталась, даже чуть не уронила цветы. Малышки недоуменно уставились на нее. Зане, перестав смеяться и смахнув со лба волосы, весело сказала:

— Дядя пошутил. В парикмахерской только людям волосы стригут. Подрастете, мамочка вам тоже позволит постричься.

Когда они очутились на опушке, солнце уже клонилось к западу. И Зане вдруг стало как-то очень жаль этого солнечного, полного жизни дня — как будто он уже никогда не повторится.

Она смутно почувствовала, что ей не хочется уезжать отсюда.

Ветер подул с запада, теперь он ластился к ней. Крепко, опьяняюще пахла вырвавшаяся из объятий зимы земля. Зане шла с полузакрытыми глазами — ее слепило солнце, — бережно неся крохотный букетик первых цветов.

Когда она вернулась домой, Дзидры уже не было.

— Сказала, чтобы и ты пришла, — передала мать. — Лучше осталась бы дома, последний вечер. Что тебе там делать?

«В самом деле… что я там делать буду? — подумала Зане. — Будут о своих делах судить и спорить до поздней ночи. Только куда деваться весь этот длинный вечер? Была бы еще Дзидра дома…»

И Зане не усидела дома. Она помогла матери растопить плиту, принесла воды, сделала еще кое-что на кухне, затем оделась и пошла в «Скайстайни».

Собрание уже началось. Зане тихонько притворила за собой дверь и стала искать свободное место.

Довольно большое помещение было полно народу. Зане махнул рукой Леон:

— Иди сюда! — Он отодвинулся, освобождая ей место, и шепнул: — Я думал, ты уже уехала.

В это время дверь снова отворилась, и вошел плечистый пожилой мужчина.