Участники собрания с любопытством смотрели на Ливню. Атис хотел сразу же одернуть ее, но Гулбис остановил его.

Максис спокойно подождал, пока Ливия замолчала, и окончил свое выступление.

После него встал Рутманис, чтобы сообщить мнение комиссии о работе комсомола в Силмале.

— Мне хотелось бы прежде всего отметить, что работа здесь не носит стандартного характера. Поэтому трудно подойти к ней с каким-то определенным масштабом. В каком смысле? Комсомольская организация в самом деле редко проводит собрания. Возможно, что следовало бы упрекнуть секретаря товарища Бейку в слишком оригинальных взглядах: она считает, что молодежь и без того поддерживает между собой очень тесный контакт, что она и так постоянно вместе и обсуждает все проблемы в живом общении. С товарищем Бейкой можно соглашаться или не соглашаться, но нельзя отрицать факта интенсивной и активной деятельности комсомольцев, того факта, что они идут в самых первых рядах.

Затем Рутманис сказал о заготовке столбов для будущей электролинии, о решении комсомольцев этой весной привести в порядок все дороги на территории колхоза и закончить осушку лугов на берегу Мелнупите.

— Нельзя не признать, что все это смелые планы и большие цели… Нельзя не признать, что силмалские комсомольцы поняли главное: самое важное — это человек. Они добились того, что в колхоз вернулся кое-кто из молодежи, ушедшей в город искать счастья. Вернулись, разумеется, не все. Вернулись самые сознательные. И они уже никуда больше не уйдут. Счастье, товарищи, нигде нельзя найти готовым. Его нужно создать собственными руками.

«Вернулись, разумеется, не все…» Зане казалось, что, сказав это, он посмотрел в ее сторону. Глупости. Она видит его впервые. Она для него чужая. Вернулись Дзидра и Леон… они более сознательные. Они создадут себе счастье.

Зане хотелось рассмеяться, но смех застрял где-то в груди. Ей ни к чему такое счастье, как Дзидре… ей нужно другое… Но что? Что?

Рядом с ней встал Леон.

— Уже давно надо было поговорить об этом, — сказал он. — Мы сами виноваты, что позволяем кое-кому делать то, что им вздумается. Товарищ Дижбаяр заявила, что комиссия ничего не смыслит в искусстве и не способна проверять их. Жалко, конечно, что руководство Дома культуры вынуждено метать бисер перед свиньями, — но позвольте спросить: на что же свиньям бисер? Не беспокойтесь, товарищ Дижбаяр, я вправе так говорить, потому что тоже не могу оценить вашего бисера… А потом, это и не бисер. Разве глупая одноактная пьеска, которую вы теперь разучиваете, — бисер? Ничего подобного!