– У вас надломленная психика? – осведомилась она, укоризненно уставившись на него.

– Простите, мы знакомы? – ледяным тоном спросил Николас неизвестную особу, осмелившуюся преградить ему дорогу.

– Видите ли, у меня чутье на такие вещи, – продолжала Флер.

Николас опешил, разрываемый противоречивыми желаниями: морально уничтожить эту помешанную старую каргу в траченном молью свитере или похвастаться великолепным состоянием своей абсолютно здоровой психики.

– Ну так как у вас с психикой? – не унималась Флер.

Николас на миг приподнял трость, словно собираясь отмахнуться, но тут же твердо уткнул ее в ковер, всем телом налег на набалдашник и полной грудью вдохнул холодный бодрящий дух презрения, струившийся из бреши, пробитой нахальным вопросом Флер. Как он сам часто заявлял, презрение всегда подстегивало его красноречие.

– Нет, моя психика не надломлена, – пробасил он. – Даже в наш развращенный век беспрестанных жалоб и покаяний нам не удалось вывернуть действительность наизнанку. Когда любую беседу сдабривают бессмысленным набором пустопорожних фрейдистских терминов, как жареную картошку в газетном кульке – солью и уксусом, то некоторые отказываются жрать из общего корыта. – Произнеся вульгарную фразу, он набычился и продолжил: – Интеллектуалы и люди взыскательные носятся со своими «синдромами», и даже глупцы и непроходимые тупицы уверены, что имеют право на «комплексы». Мало того что любого ребенка теперь следует именовать «одаренным», у него еще непременно надо обнаружить какое-нибудь нарушение развития – синдром Аспергера или там аутизм; дислексия триумфально шествует по детским площадкам; несчастные «юные дарования» страдают в школе от задир и забияк; а если не признаются, что их обижают, то, значит, должны признаться, что сами выступают обидчиками. Видите ли, моя дорогая… – Николас демонически хохотнул. – В данном случае я обращаюсь к вам «моя дорогая» исключительно потому, что наверняка страдаю синдромом дефицита искренности, если только какой-нибудь честолюбивый шарлатан, высадившись на жгуче-саркастический берег великого континента Иронии, не заявил, что инверсию поверхностного значения следует именовать синдромом Поттера или желтухой Джонса. Так вот, моя дорогая, с моей психикой все в полном порядке. Лавина нынешнего пристрастия к патологии благополучно обошла меня стороной и остановилась в значительном отдалении от моих абсолютно здоровых ног, а если я приближусь к этой груде мусора, то она расступится, открывая путь невероятному человеку – человеку в добром здравии, при появлении которого психотерапевты разбегаются, объятые священным ужасом и стыдом.