– Я знаю, что у них была ссора.

Она кивнула.

– Это случилось примерно за неделю до того, как мы потеряли Гленду. У нас с Кливом вышла безобразная ссора. Он вылетел из дома, увез куда-то детей на машине. Только много позже я узнала, что он поехал к Миллерам. – Она помолчала, уставившись на крошки у себя на тарелке, словно пытаясь найти среди них правильные слова. Вздохнула. – Произошла драка. Хоб был ранен.

– Именно тогда он потерял глаз?

– Да. Потом Клив признался, что у него было нечто вроде припадка, что он потерял голову и хотел наказать меня за нашу ссору. Сюда приезжала полиция, Кливу предъявили обвинение и назначили дату судебного слушания. Только Клив до слушания не дошел, он исчез за неделю до него. Должно быть, случился новый припадок, потому что… Ну я так понимаю, вы знаете о том, что его машину нашли в запруде?

Я кивнула.

Лицо Луэллы стало каким-то измятым, щеки побледнели.

– Поэтому теперь я невольно думаю, не держит ли до сих пор Хоб, после стольких лет, зла на Клива – и на меня – за случившееся?

Ее упоминание о зле заставило меня снова подумать о возможной причастности Хоба к несчастному случаю с Глендой. Но я также помнила проблеск надежды, мелькнувший на его лице сегодня утром.

– Луэлла, я уверена, что не держит.

Она как будто не слышала, уйдя в какие-то свои мысли. С переднего двора донесся голос Бронвен, которая звала Граффи. В тишине ее голос показался странным и бестелесным, как воркование лесного голубя.

Вскоре после этого мы уехали.

Когда мы стояли перед домом, прощаясь, Луэлла пригласила нас к себе на следующую субботу. Бронвен с сожалением напомнила ей, что будет в школьном лагере, но мы сможем приехать в следующие выходные, если она не против.

Луэлла одобрительно кивнула, но я видела ее напряженное лицо и сгорбленные плечи. Она обняла Бронвен, схватив в охапку, потом изумила меня поцелуем в щеку.

– Спасибо, – прошептала она, затем, прежде чем я успела спросить, за что она меня благодарит, Луэлла открыла калитку и проводила нас до обочины, где мерцала на солнце моя темно-красная «Селика».

Пока мы отъезжали, Бронвен сидела подавленная.

– Мама, – сказала она, когда мы свернули за угол и оставили позади Уильям-роуд, – ба очень одинока, да?

– Думаю, да, Брон.

– Значит, хорошо, что у нее есть мы, да?

– Хорошо, – согласилась я, изо всех сил улыбаясь.