Идя на журчание воды, я продралась сквозь густой подлесок из папоротника и вьющихся кустов пандореи. Верхушки деревьев сплелись теперь в единый навес, густая мозаика их листвы рассекала солнечный свет на ленты. Тени под ногами были черными и источали новые запахи: гниющих растений и влажных деревьев. Повсюду из серо-зеленой травы высовывались цветные, как драгоценные камни, головки диких орхидей и колокольчиков – крохотные пурпурные, розовые, темно-красные и цвета индиго угольки.

Затем снова зазвенели колокола. Я заглянула в кроны деревьев, но не увидела там ни одной птицы. По мере моего углубления в заросли звон стал более частым. Вскоре меня со всех сторон окружил мелодичный перезвон. Птицы-звонари, догадалась я. Их флейтовые пересвисты и трели отзывались эхом, казалось, со всех сторон, словно пело само небо.

Дальше я попала на маленькую поляну. В самом ее центре стоял валун. Он был выше меня и напоминал акулий плавник. Его серая, цвета слоновьей шкуры, поверхность была украшена оборками лишайников и мхом. Одна плоская сторона была обращена к солнцу, другая погружена во мрак, и тень, которую он отбрасывал на усыпанную листвой землю, была влажной и похожей на надгробие.

По мере приближения к валуну у меня возникло сбивающее с толку ощущение, что я здесь когда-то давно уже была. Но это не соответствовало действительности. И тем не менее я видела это место как бы по памяти. Тогда поляна была темнее, более заросшей, деревья такими густыми, что создавали над головой непроницаемый навес. Тогда была ночь, и ветер рыдал, просачиваясь сквозь листья. «Нет, не надо! – кричал он. – Пожалуйста, не надо…»

Когда сознание прояснилось, я увидела, что сквозь кроны деревьев свисают длинные узкие ленты света, разгоняя глубокий мрак, царивший между крепкими черноствольными эвкалиптами. Солнечные лучи скользили по стеблям ажурных папоротников, превращая их в ослепительную зелень цвета лайма под призрачными белыми стволами внушительных речных эвкалиптов. «Собор, – подумала я. – Священное место, которое должно иметь большое значение для местных хранителей этой земли».

Стоя на этой зачарованной, погруженной в безвременье поляне, я нежилась в мягком свете, закутывалась в прохладное зеленое сияние, в объятиях головокружительной звенящей песни птиц-звонарей. Я была тенью среди миллиона других теней, которые идеальным строем вливались в более широкий поток.

Тогда почему мне здесь так не по себе?

Я пересекла поляну и подошла к краю оврага, осторожно посмотрела вниз. Стены оврага были крутыми, в промоинах. Деревья росли под прямым углом к стенкам оврага, их молодые побеги тянулись к свету. Валуны торчали из земли, как полузарытые черепа. Повсюду были поваленные деревья с торчащими вверх корнями, их стволы образовывали мостки над зияющими пустотами.