Прокурор Маня поклонился.
— Есть еще распоряжения? — спросил он.
— Нет. Можете идти. И вы заслуживаете отдыха.
После ухода прокурора Григореску обратился к Дэнкушу.
— Он достойный и интеллигентный человек.
— А мне почему-то не нравится.
— Я знаю, почему он тебе не нравится. У него нет твердых убеждений. Зато они есть у нас, и он может быть полезен нам кое в чем. Революция — сложная вещь, она нуждается в разных людях, и, кроме того, люди со временем меняются…
Наконец и Дэнкуш отправился восвояси, побродил по улицам, впервые за долгие дни предаваясь этому своему старому и любимому обычаю. Он любил прогулки, а все было некогда… Дома он нашел старую тетрадь в толстом голубом переплете, нечто вроде дневника, куда изредка заносил свои мысли, изредка, потому что в подполье было нельзя, а потом дела одолевали. Он обмакнул перо в чернильницу и записал мелким, но четким почерком:
«Григореску прав. Только так и следует разрешать практические сложные вопросы, которые встают перед нами. Государственная власть — инструмент революции. Но мы сражаемся не только за хлеб насущный, но и за человеческое достоинство. А в процессе будущей истории государство и власть сойдут на нет, исчезнут. До той же поры мы еще будем при многих грехах!» И добавил: «Пауль Дунка, очень интересный человек. Надо узнать его поближе!»