– Вряд ли, – довольно резко произнес Ландон и тут же пожалел.

Стальберг хотел запротестовать, но Ландон примирительно поднял руку:

– Гэри, мы же все делаем по вашему плану. Когда их погрузят в грузовики, мы следуем за ними. Делаем снимки. Даем сигнал вашим друзьям в Штатах, поднимаем шум на весь мир, пока они не успели… Не шум, а грохот.

– Вы меня переоцениваете, Ландон.

– Если вы покажете то, что видел я, весь мир встанет на дыбы. Меня беспокоит время.

– Сколько они держали ее в Фалунде? Я имею в виду, Хелену?

– Пять суток.

– Тогда у нас есть время.

– Не уверен. Вспомните – Хелену схватили дома. В индивидуальном, так сказать, порядке. А сейчас… сейчас они везут всех сразу. Конечно, есть надежда, что именно поскольку их так много… с другой стороны, они совершенствуются. Никакой гарантии, что теперь они не отправляют скотовозы прямо на…

Он не смог заставить себя произнести слово. Вместо него это сделал Стальберг.

– Где ближайшая к Стокгольму бойня?

Ландон подавил приступ тошноты.

– Простите, – неожиданно мягко сказал Стальберг. – Я понимаю, насколько вам страшно об этом думать, когда перед глазами… визуальный ряд, простите за журналистский жаргон. Я подумал, нам будет легче, если мы заранее будем знать, куда они… хотя бы примерно.

– У меня есть карта.

– Мне кажется, вы неважно себя чувствуете. Вы в состоянии?..

– Я неважно себя чувствую уже четыре года. Привык.

Стальберг печально улыбнулся.

– Знаете… когда все это кончится, поедете со мной в Нью-Йорк. Возьмете Хелену с дочкой. Манхэттен – идеальное место для забвения.

– Посмотрим…