Минти старший вскочил на ноги.

– Да-а! – заорал он, потрясая кулаком в воздухе. – О, да-да! Вы это видели? – Он возбужденно тыкал пальцем.

Синди, впрочем, как хорошо и не без причины помнил Майлз, никогда не была прилежной ученицей. Она любовалась траекторией мяча, и, несмотря на настойчивость Джимми Минти, ей явно не хотелось следовать его указаниям.

Зак Минти вскочил на ноги и заторопился к центру поля, а квотербек Фэрхейвена остался лежать распростертым на травке, то ли страдая от боли, то ли понимая, что прямо сейчас его услуги не требуются: мяч у принимающего, который вынесет его за пределы зачетной зоны. Тренер Фэрхейвена, также видевший нападение на своего игрока, бросился на поле, тыча пальцем попеременно то в квотербека, то в Зака Минти, который, уперев руки в бока и качая головой, наблюдал, как радуются в зачетной зоне Фэрхейвена. Один из судей рысцой выбежал на поле, кивнул и показал на номер 56. После краткого судейского совещания рефери вынул желтый флажок и швырнул его к ногам молодого Минти.

– У-у, дай им сыграть, реф! – вопил Джимми Минти, закономерно не получая поддержки гостевой трибуны. – Это вам не бадминтон!

– Ему больно? – спросила Синди. Квотербек Фэрхейвена до сих пор лежал не шевелясь.

– Не-е, его просто зашибли малёк, – успокоил ее Минти. – Отлежится и оклемается.

Ликование Фэрхейвена завершилось, и публика сфокусировалась на побитом квотербеке. Через минуту ему удалось сесть, затем он кое-как поднялся, распластав руки на плечах тренера и товарища по команде. Когда они втроем двинули к боковой линии, номер 56 подбежал к ним и предложил свою помощь. Тернер Фэрхейвена поначалу твердо отказал ему, но Зак Минти упорствовал, и в конце концов ему разрешили заменить игрока из Фэрхейвена и водрузить руку все еще не очухавшегося квотербека на свое накладное плечо, чтобы помочь вынести парня с подгибающимися коленками с поля.

Глаза Джимми Минти наполнились слезами.

– Парень – высший сорт! – сказал он, кивая на разворачивающуюся внизу немую сцену. – Так ведь разве не за этим мы заводим детишек, а, приятель?

Майлз тоже был тронут происходящим, однако разделить специфические эмоции Джимми был не в силах. Когда парня благополучно усадили на скамью, на трибунах вежливо и нестройно зааплодировали, но стоило Заку Минти выбежать на поле, как аплодисменты трансформировались в овацию.

– Вот такие фишечки и приносят славу нашему футболу, – сложив ладони рупором, говорил Джимми Минти прямо в ухо Синди, иначе она бы не расслышала то, что ему непременно хотелось донести до нее посреди рукоплесканий и гвалта.