То, что он сейчас замышлял, было абсолютным безумством, и он это знал. Но он должен это сделать, была не была, так он решил, проезжая по Железному мосту. Из прихода Св. Кэт он двинул в центр с намерением пересечь мост и найти ответы на вопросы, которые он не сумел разрешить, стоя на лестнице у церковной стены. Однако затормозил у рубашечной фабрики и подошел к тому месту, где стоял мальчиком, и посмотрел поверх темной воды на приглушенные огни в асьенде Уайтингов. Его мать проделала этот путь одна. И – как он внезапно решил – не напрасно.

* * *

В баре Беа наконец отсмеялась, а бургеры исчезли.

– Ох, Майлз, прости, ей-богу! – Она утерла слезы рукавом. – Но как представлю: Макс и этот чокнутый старый священник крадут машину и мчат во Флориду – ничего смешнее я в жизни не слышала.

– Да, забавно, – мрачно откликнулся Майлз. – Если они не разбились или сами не сбили кого-нибудь.

– И как теперь быть?

Майлз и сам хотел бы это знать. Отец Том в приходском легковом универсале, понятно, уже выехал за пределы города, и, конечно, приход мог бы натравить на него дорожную полицию, если бы не выяснилось, что шестилетняя “краун виктория” зарегистрирована на отца Тома. Машину купили еще до того, как старик явственно начал впадать в маразм, но последние несколько лет водить ему не разрешали, как и исповедовать. Однако, увы, отец Том и то и другое очень любил, и стоило ему добраться до ключей, спрятанных миссис Уолш и отцом Марком, как он тут же садился в машину, чтобы немного поколесить, и действительно не ехал, но колесил, а когда уставал от этого развлечения и хотел вернуться домой, понятия не имел, в какую сторону ему двигаться, словно пятилетний ребенок, играющий в жмурки на своем дне рождении, и, следовательно, за ним надо было кого-то посылать, где бы он ни находился. Иногда поиски старика затягивались, поскольку машина-то была у него.

Не только универсал был записан на отца Тома; старик оставался – официально, во всяком случае – пастором Св. Кэт. Управление приходом взял на себя отец Марк, но числился он лишь помощником пастора, а значит, если бы даже молодой священник захотел поднять шум из-за пропавших денег – долларов пятьсот, по их подсчетам, – на воровство это не тянуло. В конце концов, эти деньги были добровольными пожертвованиями церкви, а ее пастор – должным образом назначенный представитель церкви. И никакая юрисдикция на эти подношения не распространялась.

Чего отец Марк был не в силах понять, как старик, которому надо было напоминать, что трусы надевают ширинкой спереди, умудрился залезть в приходской сейф. Единственное объяснение: его пальцы помнили код. Но не он сам – еще в прошлом году старик допытывался у отца Марка, как открыть сейф, и рассердился, когда тот ему не сказал. Отец Марк предполагал, что однажды старик сидел перед сейфом, удрученный тем, что не может вспомнить какие-то три циферки, и его пальцы машинально набрали нужную комбинацию.