– Голубок, должно быть, им сообщил.

– Не думаю. А хочешь узнать, что я думаю? Когда кончились деньги, ты позвонил в епископат.

– Ты просто не хочешь прислать мне денег, – объявил Макс.

– Почему ты всегда просишь у меня? И никогда у Дэвида?

– С тобой лучше получается. Бывают люди мягкотелые и те, у кого кора потверже. Ты пошел в свою мать. А Дэвид больше похож на меня.

– Для человека, который не мог усидеть дома, ты чересчур крепко веришь в генетику.

– Я никогда не сомневался, что твой брат – мой, если ты об этом. Как и в том, что и ты тоже мой.

Именно об этом, осознал Майлз.

– Мужчина знает, когда ребенок его, а когда нет. Тик твоя?

– Да.

– Откуда ты знаешь? По анализу крови?

На лестнице, ведущей в квартиру, раздались шаги. Шарлин, если он не ошибался, хотя нетрудно было вообразить, что это шаги его матери, вызванной из небытия их дискуссией, чтобы внести необходимую ясность.

– Сколько тебе прислать, папа?

– Я пока не бедствую, – ответил Макс, словно и он тоже устал от этой беседы. – Дам тебе знать в случае чего. Первого числа зайди ко мне домой, забери мой квиток на пособие и пришли сюда, окей?

– Окей.

Дверь Майлз оставил приоткрытой, и Шарлин предупреждающе постучала, прежде чем сунуть голову в проем. Обычно, застав Майлза в одном полотенце, обернутом вокруг чресл, она отпускала какую-нибудь колкую шутку. Но не на этот раз.

– Тебе лучше спуститься, – только и сказала Шарлин, закрывая за собой дверь.

– Командир! – встрепенулся Уолт.