– Мистер Гоинг, не надо объяснять мне, что я хочу сказать. Когда я говорю «метафизика», я имею в виду метафизику. Королева времяпрепровождения, гимнастика интеллекта, высокая романтика для умов, склонных к размышлениям; не имеющая границ, полагающаяся на предательскую тонкость ума игрока и его обучаемость; и все же, в своей смелости и в презрении к обывательским соображениям, способная к захватывающим полетам во тьму, окружающую наш видимый мир. Метафизика, мать психологии и хохочущий отец психоанализа. Это, мистер Гоинг, удивительная игра, в которой не игроки определяют ценность фигур и размер доски. Чудесная забава для духа, подлинно склонного к приключениям.

– И Гил этим занимался?

– Он этим занимается прямо сейчас. Вы сами отправили его этим заниматься. Хорошенькой волшебной палочкой, которую сейчас вертите в руках. Пожалуйста, положите ее.

– Слушайте… не думайте, что я верю во всю эту чепуху, про которую вы говорите… только скажите мне: по вашему мнению, мнению метафизика, где может быть Гил сейчас?

– Это очень большой вопрос, и как метафизик я не могу на него ответить определенно. Но предположим на минуту, что все эти рассказы про кундалини имеют под собой основание. Тогда Гил сейчас проводит время в обществе Повелителя Смерти. Это очень неприятный тип, знаете ли. Он накидывает Гилу веревку на шею и тащит его или отрубает ему голову, вырывает сердце, выдирает кишки, вылизывает мозги, жрет его плоть и гложет его кости – и все же Гил не может умереть; он ощущает все эти мучения, и воскресает снова, и вновь проходит через те же пытки, пока Повелитель Смерти не решит дать ему передохнуть перед возрождением.

– Возрождением?

– Да. А в качестве кого он может возродиться? Эсме сказала, что у нее будет ребенок, – сказала с таким материнским чувством, что я был удивлен. Может, это родится маленький Гил. Скорее всего, нет. Но всегда есть редкий шанс. Метафизика – мир шансов.

– Какой чудовищный ужас! Это нелепо!

– Мистер Гоинг, я вас дразню. Не удержался.

– Но почему не сказать просто, что Гила больше нет, что с ним покончено, что он – нигде?

– Вы хотите, чтобы я это сказал?

– Таково всеобщее мнение.

– Вы театральный критик. Конечно же, вы помните слова Ибсена? Подавляющее большинство всегда ошибается.

– О боже! У меня нервы истерзаны до предела. Слушайте, Макуэри. Простите, что я обозвал вас говном.

– Вы не первый и наверняка не последний.

– Вся эта история меня просто убивает. Эсме… я ей доверял. Конечно, я знал, что мы скоро должны расстаться, но я ей доверял. И… не знаю, как и рассказать… у меня начались галлюцинации. Вы можете в это поверить? Сегодня вечером, идя по улице, я готов был поклясться, что у меня две тени!