– Вот мы и дома, – сказал он.

Лес постепенно редел, стало видно изгородь по обеим сторонам дороги; вскоре перед ними выросла темная громада здания. Говорили мало: Луиза поинтересовалась, кто у них гостит; Майкл ответил, что никого – только он и родители. Машина остановилась, и она вышла, слегка подрагивая на сквозняке, пока он доставал из багажника чемодан.

Пройдя сквозь две двери – вторая большей частью из стекла, – они вошли в просторный холл; лестницы по обеим сторонам вели на галерею. Откуда-то возник престарелый слуга и объявил, что чай подадут в библиотеке.

– Хорошо, – кивнул Майкл. – Это чемодан мисс Казалет; попросите Маргарет отнести его наверх, ладно? – Он повернулся к ней, развязал шарф и ободряюще улыбнулся: – Ну вот, моя красавица!

Взяв ее за руку, Майкл провел ее через массивную дубовую дверь по коридору к еще одной двери: за ней открывалась квадратная комната, полностью уставленная книгами, за исключением огромного каменного очага, напротив которого располагались три софы. На одной из них полулежала хрупкая седая женщина и что-то вышивала на круглых пяльцах.

– Мама, познакомься, это Луиза.

Подойдя ближе и пожав протянутую руку, она поняла, что та совсем не так стара, как ей показалось из-за седых волос. На ней был голубой стеганый жакет из японского шелка, расшитый цветами и птицами, и толстая белая шерстяная юбка; в крупных, но весьма изящных ушах – серебряные серьги, по форме напоминающие рыбу.

– Луиза, – повторила она. Бледно-голубые глаза смотрели на девушку с мудрой проницательностью; та почувствовала себя насквозь прозрачной. – Добро пожаловать!

Повернувшись к сыну, леди Цинния добавила:

– Ты был прав, Майки: она и вправду хорошенькая.

Это прозвучало с некоторой долей покровительственного снисхождения, и Луизе стало неловко.

– Где же чай?

– Я позвонила, как только услышала твою машину.

– А Судья?

– Как всегда, работает. Присаживайтесь, Луиза, расскажите о себе.

Однако приглашение еще более усилило ее зажатость, и потому на все вопросы Луиза отвечала скучно и односложно, поедая горячие булочки с ежевичным джемом и вишневый пирог.

– Мой любимый! – воскликнул Майкл, и Луиза успела заметить мимолетную самодовольную улыбку, скользнувшую по лицу матери.

– Правда, милый? Как тебе повезло!

Деликатно слизывая джем с пальца и протирая его белоснежным платком, она добавила:

– Вы должны непременно что-нибудь для нас изобразить вечером.