Они обсудили, что каждый принесет с собой на пикник, и уговорились встретиться на вокзале Паддингтон. Она одевалась с тщанием: темно-зеленые полотняные брюки, купленные на распродаже в «Симпсонс», синий с голубым свитер и белая блузка под ним на случай, если жарко станет, и короткое пальто с капюшоном. Утро было ясным и солнечным с белыми облачками на небе – идеальный день, подумала она, для такого рода вылазки.

Он ждал ее у билетной кассы. На нем был старый темно-синий свитер под горло, серые фланелевые брюки и чрезвычайно старый твидовый пиджак, в руках он держал громадную плетеную корзинку, которую распирало от всякой снеди.

– Я захватил с собой кое-что, так что мы можем порисовать, если будет охота, – сказал он.

В поезде по пути до Мейденхеда они обменялись новостями о семействе, а он, как обычно, подтрунивал над нею за неосведомленность о том, что происходит на войне. Знает ли она, к примеру, хотя бы, что Рузвельт умер?

– Разумеется, знаю. – Об этом извещали все афиши вечерних газет еще два дня назад, однако пришлось признать, что они с Клэри в разговорах даже не упомянули об этом.

– Так кто будет следующим президентом?

– Мистер Трумен. Однако больше о нем я ничего не знаю.

– Не думаю, что в этом вы одиноки. Рузвельту же здорово не повезло – пройти через все, связанное со «вторым фронтом» и всем прочим, а потом упустить всю радость победы буквально в шаге от нее.

– Разве победа так близка?

– Теперь очень близка, Полл. Зато много времени понадобится, чтобы вернуться к нормальной жизни.

– Мне кажется, я и вправду совсем не знаю, на что это будет похоже.

– Возможно, это лучше, чем иметь об этом кучу непреложных представлений.

– В любом случае собственная жизнь никогда не кажется нормальной, верно?

– Разве нет?

– Нормальные жизни, – сказала она, – это то, что есть у других. Хотя, скорее всего, если спросить их, то они скажут, что нет.

– Вы имеете в виду, как один из тех ужасных зануд, с кем всегда случается нечто невероятное?

– Они занудны, потому что с таким занудством относятся к этому. Есть люди, – (Хьюго пришел ей на ум), – способные так рассказывать о том, как потеряли мыло в ванне, что вам и в голову не придет их останавливать. Дядя Руперт был таким.

– Короче, – произнес он после короткого печального молчания, вызванного ее последней репликой, – вы приравниваете нормальность к удовольствию?

– Не знаю. А что?