Набралось два грузовика, заполненных доверху, так что пришлось веревками со всех сторон связывать багаж, чтобы не растерялся по дороге. В шесть утра началась погрузка: все, кто только мог, сносили вещи, даже кучер помогал; и когда Ребман в половине восьмого шел на службу, старый мерин стоял возле всё еще пустой грузовой телеги.

– Сколько времени им понадобится, чтобы добраться до места? – спросил он одного из ломовиков.

– При такой погоде и по таким дорогам? Не меньше семи-восьми часов.

Ехать пришлось даже дольше. Когда Ребман без четверти восемь вечера сошел с поезда в Болшево, как раз закончили разгрузку машин. Прибыли около пяти. Тряска была жуткая. Ломовики уже в дороге набрались, как следует. С этими извозчиками всегда так: только дашь им залог, тут же пропьют. Посуда в целости не доедет! Но теперь, слава Богу, все на месте и на время их оставят в покое. А погода еще наверняка переменится.

У заправляющего погодой Нина Федоровна заслужила баллы – иначе было бы даже несправедливо, учитывая все жертвы, которые ей пришлось принести: полный ящик осколков вместо посуды! Когда Ребман на следующее утро шел на восьмичасовой поезд, Небесных Дел Мастер улыбался сверху, словно хотел сказать: «Ну все, хватит, довольно посуды перебили!»

Ребман тоже был бы не прочь оказаться на каникулах, вместо того чтобы целыми днями просиживать в своем сумрачном «бюро», куда, даже в разгар лета, не в состоянии пробиться ни один луч солнца. Но расслабляться нельзя, иначе карьеры ему не сделать. Шеф каждый раз вовремя приманивает его кусочком сахару, как только заметит, что беднягу покидает вдохновение: например, по вечерам, когда «господин секретарь» посматривает на часы, как делают все, кто должен успеть на поезд. Но Ребману теперь уже не все равно, как было раньше. Об этом он не преминул сказать Николаю Максимовичу, когда тот в понедельник незадолго до шести хотел было начать диктовать. Если он не успеет на семичасовой поезд, то окажется дома только в девять и уже совсем не увидит дачи.

– Но ведь для дачи у вас остается воскресенье!

– Не совсем. Утром я должен играть на службе, а послеобеденное время пробегает вовсе незаметно. Может быть, я могу работать в час обеденного перерыва, чтобы вечером уходить вовремя?

– Нет, если мы начнем так поступать, – сразу же сообразил шеф, – все остальные последуют вашему примеру.

– Но ведь не всегда будет так – только летом, пока мы живем на даче.

Но Николай Максимович не желает об этом больше ничего слышать.

Он уступил только тогда, когда все пришли к нему и заявили, что хотят работать, как в Англии. Если у них английская фирма, – шеф ведь особенно этим гордится и при каждой возможности заявляет: «Мы – английская фирма!» – то хотя бы по субботам после обеда они отныне будут свободны, чтобы таким образом компенсировать четыре часа переработок в неделю. Тем, кто живет за городом, позволили по субботам уходить на два часа раньше, то есть в пять, а не в семь часов вечера.