– Да, но только чужие мальчики, и то – когда вырастут.

– А в каком возрасте вы потеряли мать?

– О, с тех пор тоже уже прошло десять лет. Уже десять лет, как я живу среди чужих людей…

Вдруг он осекся: «Как это я дошел до того, что исповедуюсь первому встречному!» Но все же продолжил рассказ. У него было такое чувство, словно он вернулся домой из далеких странствий и теперь делится с сестрой всем пережитым. Он рассказывал о родной деревне, которая в детстве казалась ему целым миром и которую он тогда не променял бы даже на рай.

– А теперь?

– Теперь? Кажется, будто мне все это во сне привиделось, а когда наступил день, видение превратилось в размытую картину. Думаю, что почувствовал бы себя чужим, если бы снова вернулся туда. Все как-то потускнело и, наверное, больше никогда не прояснится.

Молодая девушка смотрит на него крайне удивленно:

– Правда? Неужели вы никогда не тоскуете по родине? Я бы умерла, если бы мне пришлось покинуть Россию.

Ребман согласно кивает:

– И я бы тоже!

– Вам здесь так нравится?

– «Нравится» совсем не то слово. Я люблю Россию, как любят мать. Она и стала для меня второй матерью. Нет, если у меня здесь будут средства к существованию и все вокруг не встанет с ног на голову, я уже не вернусь на свою старую родину, по крайней мере, по своей воле, там ведь все так мало и узко. Вдобавок, у меня в Швейцарии ничего своего не осталось, так легче сбежать от прошлого. И вот я здесь.

– Расскажите еще что-нибудь. Например, была ли у вас школьная любовь?

– И не одна! Их у меня было больше десятка.

– Видно, вы большой ценитель женского пола!

– Да, в своем роде. Но за одним или двумя исключениями, мои избранницы так и не узнавали об этих чувствах, я их любил со стороны, только в мечтаниях.

– Но все же остаются два исключения!

– Только два. Одну из них я покинул, а другая – оставила меня. Так что я никому ничего не должен.

– Об этом можно было бы роман написать!

– Довольно скучный. Я бы, во всяком случае, не стал его читать.